Привет рогатому!
Шрифт:
– Так ты об идее с самого начала знал. – Упрекнула Галя.
– И что с того? Подумаешь…
– Знал. – Кивнул он.
– А королевские охотники, вурдалаки и вампиры ворвались во все пятьдесят комнат.
– Погоди. – Она села ближе и тихо поинтересовалась.
– У Люциуса пятьдесят предателей?
– Двадцать девять по первым подсчетам и комнат мы выбрали двадцать девять. А ломились они во все.
– Двадцать девять отступников тоже прилично. Только зря ты такой напуганный. Они вас обошли.
– Как?
–
– Она оглядела пришедших в себя жертвенниц, продолжающих сидеть на полу:
– Девчонки! Привет!
– Жива?! – выдали жертвенницы хором.
– Относительно. – Галя поморщилась, потирая виски.
– Голова от ваших воплей периодически хочет спрыгнуть с плеч. А так, все в норме. Чай хотите?
– Спасибо. – Сказал Нардо, исчезая.
***
Пришедшие в себя жертвенницы чай пили литрами и попутно рассказывали, каких страхов нахватались, когда узнали о постигшей меня участи. С их слов я не только съедена, переварена, но и использована как удобрение под цветы.
Мой аппетит пропал бесследно. Еще бы! Я узнала в деталях, как бедный Темный Повелитель теряя последнюю надежду, связался с всесильным магом. Нет, не для того, чтобы передать ему для сада субстанцию под названием «Галя», а дабы спасти меня.
На этом сообщении и чай пить расхотелось. Правомерным был вопрос: Что же там спасать, если ничего не осталось? Но меня не услышали. Дальше пошел рассказ о мучительно долгом возрождении из разложившегося состояния.
Да, я бы тоже на полу растянулась, увидев главную героиню таких историй.
Но обидно! Все это они рассказывали, уминая пюре из овощей, тушенное мясо, салат с водорослями и прочее. И от собственного рассказа аппетит не теряли, чего не скажешь обо мне. В отместку рассказала, что такое наш мед и откуда берется икра красная и черная. Конкурс под названием: «Отбей аппетит!» выиграло мое откровение. Не успела я насладиться их кислыми мордашками, как Нардо сообщил о скорых сборах.
И понеслось…
35.
Когда мы оказались в пункте назначения, я лично перехватила черногривого и приперла к стенке. У меня слов не хватало, чтобы высказать ему все мое возмущение, одни лишь нецензурные рвались наружу. И все же, частично удалось сообщить ему степень моего недовольства:
– Чельд, мать твою!
– Галя…
– Ты озверел?! Паразит этакий!
– А в чем дело? Вы были доставлены в комфортных условиях…
– С черными мешками на голове? Со связанными руками и ногами? Три часа в тесной клетке, где пылит спорами перепуганная Эва, а Дельта пытается свершить акт самосожжения!? Это называется в комфорте? – пнув его по ноге, я ухватила Нардо за шейный платок. Даже в гневе подметила, какой же он красивый несмотря на красноту от нехватки кислорода, и тут же напомнила себе, какая же он сволочь редкостная.
– С мягкими сидениями, - попытался достучаться до меня Нардо, не имеющий права отцепить страждущие мести руки.
– Беззвучно, чтобы нас не заметили…
– Засунь эти сидения, знаешь куда…?!
Как назло сбоку открылись маленькие резные двери, и хорошо поставленным голосом объявили:
– Галина Гаря из четвертого мира, войдите.
– Входи, - прохрипел красный Нардо, не смея меня коснуться. Пришлось отпустить его шейный платок и, приподняв пышные серые юбки, гордо войти внутрь.
Неяркий свет коридора сменился огоньками, вспыхивающими среди глиняных и деревянных кадок. Вокруг сплошная зелень, такая яркая и сочная, что Рекоции обязательно бы понравилась. И в этой зелени лешего не было видно, пока меня на усадили в кадку по соседству с зеленым кустом.
– Интересное решение с мягкой мебелью, - прокомментировала я. – Платью каюк.
Из-под широкого зеленого листа с противоположной стороны комнаты на меня взглянули красные глаза кого-то очень не выспавшегося. Помимо глаз ничего более разглядеть не удалось.
– Это и есть та самая жертвенница? – поинтересовался куст.
– Поверьте, уважаемый Амарис, жертвенниц, как Галя, больше не найти. – Сообщил Нардо и растворился в воздухе.
– Вижу. – Последовал скептический ответ из-под листа.
– Много видите?
– Все вижу.
– И говорит он это с тем же превосходством, что и Люциус у озера.
– Мне постесняться и прикрыться или я с опозданием о чести девичьей упомянула?
– О какой чести, дева!? – возмутился леший.
– Девичьей.
– Ты где ее прикрывать собралась, бесстыдница? Ты ж сожительствовала!
– Что?!
– я чуть не выдернула с корнем соседний куст.
– Три дня сожительства на диване ничего не значат!
– Как не значат?
– В обнимку – ничего.
– Так там не только объятия были! – вздрогнул лист напротив.
– И поцелуи увидели?
– Только бы поцелуи - смолчал бы я. А так… лапал он тело твое девичье.
– Глаза разуйте, раз обули! Он гладил только мой животик, все было чинно и пристойно.
– Так он же ж…!
– Ну, подумаешь! Дыхание у него пару раз прерывалось и тяжелело… - в смущении я лист с куста стала надрывать по жилкам.
– Аритмия у парня была или анемия, или амнезия. Забыл, в общем.
– Забыл, как дальше поступать? – усмехнулся леший.
– Да, вот на поглаживании и остановились. И вместо того, чтобы наезжать, пожалели бы девушку, что ли?
– У меня телеги нет, чтобы наехать.
– Сочувствую. – Брякнула я.
– А сочувствие к чему?
– усмехнулся леший.
– Не будь тебя, у Повелителя и шанса на брак не было бы.