Привет, сосед!

Кейн Лея

— А ты опасная, — улыбнулся уголком губ и сверкнул глазами.

Технично опустил кран, перекрыв воду, развернулся, так и удерживая меня на себе, и отправился назад в комнату. Уложив меня на мягкую пахнувшую свежестью кровать, выпрямился и, блуждая по моему мокрому почти обнаженному телу цепким взглядом, расстегнул ширинку. Брюки отлетели в сторону, звякнув бляшкой ремня, вслед за ними — носки.

Похожий на огромную дикую кошку, красавчик блеснул белизной своих идеально ровных зубов и, подавшись вперед, стал напирать. Я же, сглотнув

от перекрывающего мне воздух возбуждения, поползла к изголовью кровати. Схватив меня за лодыжки, кареглазик дернул их на себя.

— Я же тебя предупреждал, Крош. Надо было остановить меня. Когда я разрешал. — Он навис надо мной, двумя пальцами убрал с моего лица прилипшую прядь и оскалился еще шире. — Я — лев. А ты — моя добыча.

— Че-го? — охрипшим голосом спросила я.

Облизнувшись, он опустил свой взгляд на мою грудь, скользнул им по животу и чуть приподнялся. Я проследила за его глазами и увидела, на что он намекнул. Над резинкой низко надетых боксеров виднелась татуировка. В том месте, где у мужчин обычно густая поросль, у этого самца был затейливый рисунок знака зодиака «Лев» с короной на вершине.

— Ух ты! — выдохнула я, поведя бровью. — Это многое объясняет.

— Впечатляет?

— Татуировщицу ты пилил в этом же отеле? — Я снова взглядом вернулась к его глазам.

— Не ревнуй, Крош, — проурчал он, потянувшись к моим губам. — Девушки с электрошокерами в сумочке меня вштыривают больше.

Я коленом попыталась надавить на причинное «коронное» место, но красавчик ловко отвел его в сторону и сунул большой палец под резинку моих трусиков. Я затаила дыхание, откинувшись на подушку. Он чуть склонил голову, сощурился и прошептал:

— Поиграем?

Демьян

Девчонка подо мной мелко подрагивала, взмахивая ресницами. Ее разомкнувшиеся губы трепетно выдыхали пары алкоголя и палящего жара. Тугие соски упрямо терлись о мою грудь, напоминая мне, насколько одиноко и опустошено это прекрасное создание.

Саданув меня острыми коготками по плечам, она запустила пальцы в мои волосы на затылке и подалась вперед. Чуть коснувшись моих губ своими, шепнула:

— Раз ты лев, то я — бедная лань.

«Нет, Крош, ты не лань. Ты — львица, даже если сама об этом не знаешь».

Вешалок вокруг, как собак нерезаных. А эта зеленоглазка — штучный экземпляр. О таких парни грезят, на таких женятся, с такими заводят детей. Эта себя за цацки не продаст. На дешевый пикап не поведется. Фальшивить не станет. Она из тех, кто знает, чего хочет, добивается этого, хоть порой и со злоключениями на аппетитную попку. За такую я бы любому глотку перегрыз. О ней у Костяна с Рыжим языки не повернутся паскудство сморозить, как о Серебрянской.

— Слышь, лань, я так-то запал на тебя. Свалить решишь, вспомни, что я насчет жениться не шутил. — Я чуть оттянул резинку ее трусов, и она затаила дыхание.

— А твоя девушка уже в курсе твоих планов? — отрывисто произнесла после недолгого молчаливого

зрительного контакта. — Я пьяная, а не дура, — едва заметно улыбнулась. — Ты обычный потаскун. На твое счастье, я сегодня тоже… Так что кончай трепаться и займись уже делом.

Моя челюсть отвисла вместе с воспрянувшей духом махиной в трусах. Пусть электрошокером она орудовала не очень удачно, но язычок был подвешен. Такая свои проблемы на других не вешает, виноватых не ищет. Сама расхлебывает. А я люблю упрямых!

Стянув с нее последнюю вещичку, я пальцем провел от ее колена к бедру и скользнул рукой в самое горячее местечко. Само касание ее бархатной кожи отзывалось приятным покалыванием в моих ладонях.

Дьявол, другой давалке уже присунул бы, чтоб взвыла и зубами заскрипела в слезах, а зеленоглазкой дорожил. Не хотел пугать ее воплощением своих фантазий.

— Если ты думаешь, что я люблю нежно и плавно, чтоб постель не помялась, то я тебя обрадую. — Она резко дернула меня на себя и добавила: — Я хочу горячо и жестко.

Почувствовав себя мальчиком по вызову, я засмеялся. Но не стал отрицать, что обслужить эту красотку мне в лом. Напротив — я был рад исполнить все ее грязненькие желания.

Я вытягивал из нее протяжные стоны, целуя и лаская самые чувствительные точки ее сладкого тела. Пальцами и языком вырисовывая узоры на покрытой мурашками коже. Окунаясь в ее растрепанные мокрые волосы, водя ладонями по ее изгибам.

Меня заводило, как ее мелкие зубки вонзались в мое плечо, как шире она разводила ноги, обвивая ими мои бедра, как рывками бросалась навстречу моим толчкам. Извиваясь, крича, ругаясь матом.

У меня в ушах звенело от ее голоса, сочных звуков секса и собственного хрипа. Перед глазами плыло, будто алкоголь, смешавшись с адреналином, разогрел в крови гремучую смесь.

Она оставляла на моей спине и груди царапины, я на ее ягодицах — отметины. Но они лишь подстегивали нас ускоряться и дичать. Бешеный пыл, утробное рычание, зверское остервенение в комплекте с огненной смесью влитого в нас бухла, сводили нас с ума.

Осатанев, я брал ее сзади, схватив за шею и прижав ее влажную спину к своей груди. Она, теряя рассудок, в ответ умудрялась седлать меня, превращаясь в первоклассную наездницу.

Это был самый невероятный секс в моей жизни. Среди неимоверного количества испробованных мной чик я наконец-то нашел ту, с которой у меня был один язык тела. Дерзкая, смелая, настырная разбойница. Коза, одним словом. И я поставил перед собой цель заставить ее забыть того мудака. Выжечь, растоптать, стереть из памяти. Даже засыпая почти без сил, просил ее не сбегать…

Стефа

Голова раскалывалась от адской боли. Перед глазами все вибрировало, ломалось, напоминая плохо собранные детали паззла. Я кое-как сумела сесть, одной рукой схватившись за голову. На лбу ощущалась шишка, как напоминание о столкновении со стеклянной дверью.