Привет, сосед!

Опять этот засранец из тридцать восьмой подпер меня! Сил моих уже нет. Жму кнопку звонка по побеления пальца. Стучусь. Снова звоню. Без толку. Ясное дело — дрыхнет. Всю ночь со своей фифой веселился.

Ну что ж, придется вызывать такси. Пересчитываю мелочь в кошельке и с тяжелым вздохом вбиваю свой адрес в приложение. Пока мигает маячок поиска машины, замочная скважина соседской двери все-таки щелкает. Передо мной во всей своей помятой утренней красе предстает

— Какого лешего тебе от меня в субботу утром надо? Глаза продрать не даешь.

Обалдеть! Он еще и фыркает на меня! К тому, что он мне «ты»-кает с первого дня своего заселения, я уже привыкла. Мужику лет тридцать, не меньше. Мама не воспитала, другим и подавно не под силу. Но ворчать из-за собственных косяков…

— Че молчишь? Язык проглотила?

Собственно, почти да! Я за два месяца его всяким видала: трезвым, пьяным, в строгом костюме, в спортивке, на своей крутой глянцевой тачке, на байке, который стоит, как моя квартира и машинешка в придачу. Но в одних боксерах впервые! Я, конечно, подозревала, что у него атлетическое тело. Эта сволочь не просто так каждые выходные новую курицу к себе приводит. Возможности позволяют жить с размахом…

— Тебе бабок занять? — Щурясь, он кивает на кошелек в моих руках.

— Н-нет, — мотаю головой, не зная, куда глаза девать. — Вы… это… меня подперли.

— А! — Коротко отвечает он и отходит куда-то в сторону.

Я вытягиваю шею, заглядывая в его квартиру. За два месяца ни разу не слышала шум перфоратора или стук. Похоже, ему комфортно в полупустой студии, на надувном матрасе. Из ванной доносится отвратительное женское пение. Надеюсь, сосед морщится из-за него, а не из-за меня.

Он снова вырастает в дверном проеме, отчего я вздрагиваю. Швыряет мне ключи, повелительным тоном говоря:

— Сама отгони.

Возмущенная до глубины души, я таращусь на ключи у своих ног и офигевающе произношу:

— Уважаемый сосед, а ничего, что я беременна?

— Не от меня же! — хмыкает он, закрывая дверь. — Я сегодня никуда не еду. Вечером ключи занесешь.

В шоке хлопая ресницами, смотрю в его наглую красивую рожу и уточняю:

— А с чего вы взяли, что я вечером буду дома?

— Колобок, я тебя умоляю!

Дверь захлопывается перед моим носом. Поглубже вздохнув, успокаиваю пробуждающегося внутри демоненка, обнимаю свой круглый живот одной рукой и, наклонившись на раскоряку, поднимаю ключи.

Какой же он все-таки козел!

Кое-как разгибаюсь, аж перед глазами темнеет. Мужикам не понять, что такое — пузожитель внутри тебя. Особенно таким мужикам, как этот напыщенный индюк.

— Демик, кто приходил? — слышу писклявое, пока дышу, рукой опершись о стену.

— Соседка, — отвечает лениво, уходя вглубь квартиры.

— Молодая?

— Не ревнуй, цыпленок. Я на брюхатых не западаю.

Боже мой, какие мы привередливые! А я на воображал не западаю!

Сейчас так твою машину отгоню, что весь день у тебя под окном сигналить будут и орать: «Какой кретин припарковался посередь дороги?!» Я же брюхатая. Мозг совсем без извилин.

Спускаюсь на лифте, выхожу на улицу и вдыхаю полной грудью. Прохладно. Март. Но моя лапуля обожает свежий воздух. Глажу живот, в котором растет моя доченька, и перевожу взгляд на автомобиль соседа.

Здоровый зверь. Блеск хрома. Тонировка. Дизельный двигатель. Полный привод… Живут же некоторые!

Смотрю на свою подержанную «ласточку»… Ну что ж, тоже зверь! Ревет порой так, что в соседнем районе слышно. На трассе до восьмидесяти разгоняется. Не ездит, а летает!

— Доча, — сипло взывает ко мне старушка в рванье. — Подай бабушке.

Стоять возле машины стоимостью в несколько миллионов и отказать бродяжке, сославшись на «Самой бы кто подал!», как-то смешно. Вытрясаю из кошелька все, что есть, и ссыпаю в ее сухие ладони с кривыми пальцами. Все равно такси отменилось.

— Хорошая ты, доча. Благослови тебя боженька.

— Благословил уже, — улыбаюсь, снова погладив живот.

— Спокойных тебе родов, доча. Пусть дитятко только радует маму и папу.

Папу… Зашибись!

Бабуля у меня на лице читает мою проблему. Но улыбается еще шире и ладошкой гладит меня по плечу:

— Все будет хорошо, доча. Будет у твоего ребеночка папа. Верь.

Покивав, убирает деньги в карман рваного пальто и ковыляет прочь. Ее бы слова да богу в уши.

— Эй, ну ты че там? Фоткаешься? — слышу сверху издевательский смешок. Вряд ли от бога.

Задираю голову. Сосед, прямо без майки стоя на балконе, выпускает в воздух струю сигаретного дыма и сверкает глазищами.

— Давай резче, Колобок! Она не кусается.

А чего ж ты тогда высунулся?!

Нажав кнопку разблокировки сигнализации, смело открываю водительскую дверь и… на этом моя смелость трагично кончает жизнь самоубийством, не оставив даже прощальной записки. Некому оставлять. Мы с ней никогда не ладили. Единственный раз, когда я расхрабрилась, подарил мне две полоски.

Как залезать в этот начищенный до блеска салон? Хоть сапоги не снимай, чтобы коврики не запачкать.

Затылком чую, что сосед усмехается. Жжет его. Прямо сквозь шапку.

Осторожно кладу сумку на сиденье и вскарабкиваюсь на него сама. Пипец, как изящно! Точно колобок!

Хлопаю дверью и прикусываю губу, зажмурившись. Жду, что этот позер выскочит из дома и встряхнет меня, обильно покрыв бранью. С опаской носом прилипаю к окну, ища соседа взглядом. Так и курит на балконе, с хищным прищуром наблюдая за мной.