Привидение с брошкой
Шрифт:
Но вот старая мельница…
И Алешка стал вспоминать ее историю.
…Ручей. Пересохшее русло. Подземный водоотвод. Слабое место в обороне замка. Попытка отравить воду. Водоотвод перекрыли. О нем забыли сто или пятьсот лет назад. Мельница… По народным поверьям, там всегда обитала нечистая сила. Мельник – чаще всего колдун. Весь обсыпан белой мукой, а на плече – черный ворон.
Это все – история, дела давно минувших дней. А что сейчас? Ну, ладно, ошибся Мишель в выборе конюха, взял какого-то жулика. А тот,
Лешка чувствовал, что разгадка совсем рядом. И что эта разгадка даст ответ и на другие вопросы. Например, куда исчезал призрак Эдька из-под крыши башни? Где это он растворялся?
И что-то было еще, не очень ясное. Что-то беспокоило, как невидимая заноза. Вроде бы не мешает, а вдруг провел рукой по щеке – она тут как тут. Не в щеке, конечно, а где-то в ладони. Колется…
Кстати, Алешка вспомнил свое раннее детство, когда мама говорила: «Если занозу сразу не выдернуть, то она станет нарывать и будет еще хуже».
Думал Алешка, думал, а потом пришел к выводу: почему Холмсу так легко удавались раскрытия преступлений? Да потому, что рядом с ним был туповатый доктор Ватсон. И на нем Холмс отрабатывал свои версии. На роль Ватсона вполне мог подойти Мишель. Но вряд ли он согласится хлюпать по болоту и продираться в чаще вересковой пустоши. Да если и согласится, то от него будет столько шума, что не только «стрэндж мен», но даже собака Баскервилей удерет отсюда куда-нибудь на другой конец Англии.
Папа? Это неплохой вариант. Но если папа узнает заранее, что именно затеял Алешка, он запрет его в комнате и сам доведет это дело до конца. Хорошо еще, если не испортит.
Оставалась одна кандидатура. Это Эля. Она, конечно, не очень туповата. Но Алешка каким-то глубоким нутром чувствовал, что в этой истории Элька может стать заинтересованным лицом. А заинтересованные лица ведут себя непредсказуемо. Она может помогать, а может и подставить ножку. В самый неподходящий момент. Например, перед грязной и глубокой лужей.
Но выбора не было. И Алешка пошел к Эльке. Она, вся из себя очень важная, сидела перед этюдником и что-то набрасывала на листе ватмана.
Алешка глянул:
– Это шарж? На мамулю?
– Я задумала, – Эля откинула голову, отвела прядь волос, оглядывая набросок, – я задумала сделать серию рисунков к «Золотому ключику». Меня этот сюжет вдохновляет. Я с детства к нему приросла. – Эля томно вздохнула. – Мальчишкам это непонятно, они не романтики. А я… – Эля поднесла руку к шее и вытянула за цепочку… золотой ключик. – Мамуля подарила мне его, когда я пошла в первый класс. И сказала…
– Будь умненькой и благоразумненькой, – перебил ее Алешка. – И купи мне тысячу новых курток.
– Откуда ты знаешь? – изумилась Эля.
– Я всю классику знаю, – небрежно бросил Алешка. – И Апчехова, и Истургенева.
– Точно, – вздохнула Эля. – В тебе что-то есть. Апушкин. Но я тоже не дура. Не веришь? Я вот «Золотой ключик» наизусть помню. Вот с любого места спроси, и я тебе дальше продолжу. Давай?
– Давай! – Алешка прищурился и спросил: – Страница двадцатая. «И тогда он сказал». И что он тогда сказал?
Эля растерялась.
– Мамуле хочешь помочь? – прямо спросил Алешка.
– А что? – Эля привстала. – У нее проблемы?
– Уже очень давно. У тебя фонарик есть?
– Нет. А у тебя?
– У меня тоже. – Алешка на секунду задумался. – А отбойный молоток у тебя есть?
– Нет. – Эля сердито усмехнулась. – Зато есть бульдозер.
– И золотой ключик. От шкатулки. – Все становилось на свои места.
– Леш, я ничего не понимаю. Ты можешь сказать по-человечески?
– Могу. Запросто. Твой ключик, он не от волшебной дверцы.
– Опять?
– Хочешь цирк?
– Хочу.
– Пойдем. Ключик сними с шеи и зажми его в кулачке. Пошли!
Они пришли в кабинет Мишеля, где папа опять куда-то звонил.
– Пап, хочешь цирк? – спросил Алешка с порога.
– Вот только не это! – Папа положил трубку. – Мне этого цирка – во! – Он провел ладонью по горлу. – А в чем дело?
– Ты бы сел, – тихонько посоветовал Алешка. – Эля, подойди к нему и разожми свою нежную ладошку.
В Элькиных глазах – вопрос. В папиных – два. Они слушали Алешку, будто он говорил, что нужно сейчас же содрать со стены старый холст с очагом и бараньей похлебкой. Жаль, конечно, но ведь и интересно – что там, за этой тряпкой? Дохлые мухи в паутине? Или гора сокровищ?
Эля подошла к папе, пожала плечами и разжала ладонь. Папа взглянул и… сел мимо стула на пол.
– Я ж тебя предупреждал, – сказал Алешка. – Ты не ушибся?
Папа поднялся, взял в руку ключик, осмотрел.
– Эля, – спросил он. – Откуда он у тебя?
– Мама подарила.
– А где она его взяла?
– Ей тоже кто-то подарил. В вашей России, очень давно.
– А мама не говорила тебе, от чего этот ключик?
– Говорила. Но непонятно. Она говорила, что этот ключик от волшебной шкатулки, в которой таится счастье.
– И что?
– Не знаю. Мамуля сказала, что в этой шкатулке счастья не было. Может быть, в какой-нибудь другой. Она сказала: «Может ты, дочка, найдешь эту шкатулку, отопрешь ее и выпустишь на волю свое счастье».
Алешка скептически хмыкнул. И сказал голосом Буратино: «Здесь какая-то тайна». А потом добавил своим голосом:
– Была…
Что же это за золотой ключик? Припомни!
Глава XII
Старая мельница