Привилегия десанта
Шрифт:
Стою, помятый и не выспавшийся, буквой «зю» у входа в роту, отчищаю щёткой грязь с сапог. Механики выгружают из ГАЗ–66 барахло в кладовку. Быстренько приводим себя в порядок — и в столовую, старшина держит для нас завтрак. Рота давно поела и под руководством взводных занимается в спортзале.
Боковым зрением вижу полковника и подполковника в красных фуражках с общевойсковыми эмблемами, идущих в сторону нашей казармы. Может, к связистам? Последняя надежда рухнула, когда они прямой наводкой направились в расположение разведроты. Слышу, как орёт дневальный, как докладывает дежурный. Бросаю щётку, захожу следом, представляюсь. На лице подполковника заметил
— Какое должно быть расстояние от стенки до кровати? А у вас, почему тридцать сантиметров?
— Сколько людей в роте? А на сколько человек должен быть один сосок в умывальнике?
— Какая длина ножного полотенца должна быть? А почему они у вас, как носовой платок?
Главное, полкан вопросы задаёт, а подполковник то рулетку достанет, отмерит, то блокнотик, и тут же строчит.
Тут полковник задаёт главный вопрос:
— Вы знаете, сколько вам лет понадобится, чтобы исправить оценку, которую поставит Генеральная инспекция?
Видя мою задумчивость, сам же и ответил:
— Лет десять, пока мы ещё раз проверим ваш полк. А вы пока даже на тройку не тянете.
Вот чёрт. Плакала моя отличная оценка. Они же по плану проверяли соседнюю дивизию, а мы сдавали рядовую проверку за год. Только ночью закончили, и всё было здорово. Знал бы об их визите, старшина развесил бы целковые полотенца, на которых и муха не сидела, и кровати бы сдвинули… Да к таким мероприятиям вообще за полгода готовятся, и встречали бы их зам по тылу ВДВ со своим начвещем и другими! А тут принесла нелёгкая на мою голову внезапную проверку. Почему–то зло у меня было только на холёного подполковника, я смотрел на него красными с недосыпу глазами и не находил слов для ответа, в мозгу крутились почему–то одни матюки, которые по этике приёма высоких проверяющих были уместны не очень…
Вдруг слышу команды раскатом «Смирно!», «Ещё смирнее!!!» Выскакиваю ко входу. Стоит поддерживаемый с двух сторон генералами Маршал Советского Союза Москаленко. Знаменитый, заслуженный, но, как бы помягче, очень немолодой. Кириллу Семёновичу было под 80. Доложил.
— Где рота, командир?
— В спортзале, товарищ Маршал.
— Пойдём, покажешь…
Мои полковник с подполковником к стеночке прижались, подбородочки вытянули, едят глазами начальство, не дышат.
КэП мне шепотом:
— Давай вперёд!
Ну, опередил я их на 5 секунд, что можно было бы за это время сделать? И делать ничего не стал. Я поймал вопрошающий взгляд зама и дал команду: «Как обычно. Вперёд!»
Заходит Маршал, жестом показывает, чтобы команду не подавали. А там настоящая круговерть: груши–макевары лопаются от ударов, на ковре пятки подлетают до потолка и бойцы своими телами пытаются пробить до пола татами, в углу летают ножи, топоры, лопаты, на подкидных мостиках сальто с макетами автоматов и всё в движении. Постоял, посмотрел Маршал на это дело, поворачивается ко мне, протягивает руку и говорит:
— Молодец, командир. Отлично!
Подхватывает его свита, и повела обратно. Довели до машины, дверь открыли, выдвинулось сидение, на него Маршала усадили, и вместе с сидением аккуратно на место. Дверца «хлоп» — и до свидания. Какой божественный аромат от машины, увозящей высокое начальство! Следом рванула «Волга» комдива и УАЗик командира полка. На крылечке стоит сладкая парочка, руки у козырька, пока машина Маршала за поворотом не скрылась.
Подполковник мне и говорит:
— Ну, мы посмотрели, всё в целом, наверное, не так уж плохо, четвёрку можно поставить.
К нему поворачивается полковник:
— Ты сколько в генеральной инспекции? Полгода? А я пять и ещё хочу. Ты слышал, что Маршал сказал?
После этого протягивает руку мне и добавляет:
— Отлично. Всё у вас отлично, товарищ старший лейтенант!
А ещё говорят «Жалует царь, да не жалует псарь». По всему видать, старый фронтовик держал свою «райскую роту» (так в войсках называли генеральную инспекцию) крепко, да и рукавички носил явно не лайковые…
Ром «Негро»
Не пей последней рюмки —
она–то тебя и губит.
«Пшекруй»
По названию я был уверен, что это какая–то негритянская разновидность рома. Пить–то его мы и не собирались. Пусть его негры и пьют.
Но благими намерениями, говорят, вымощен путь в ад. Но это было потом. А вначале мы, трое офицеров разведроты, уже немного хмельные от результата проверки, пошли в баню. А в бане, любой мужик знает, важен не результат, а процесс. «Процесс» же был в самом разгаре, так как проверку сдали и остальные подразделения полка, и всем было, что отметить. Происходил он (процесс) в раздевалке, поодаль от парилки и помывочного отделения. Немногочисленные литовцы, приученные, что в субботу после обеда в баню лучше не ходить (а дело происходило в городской общественной бане), скромно жались к своим шкафчикам и на «процесс» влияния не оказывали.
Плеснув для проформы на себя тёплой водички и заскочив буквально на минутку в парилку, мы с чувством выполненного долга тоже приобщились к торжеству. Холодное пиво и вяленая рыбка. Хорошо! Сидим скромно в уголке, разные приятные разговоры разговариваем. Вокруг такие же, как мы разомлевшие почти счастливые офицеры и прапорщики полка. Вдруг из дальнего угла крик:
— Володя, давай к нам!
Это Слава Борисов со своими отмечает «четвёрку», чуть ли не единственную в полку среди курковых рот. Берём своё добро и подходим. Вот что значит в роте толковый замполит! У них там и колбаска, и огурчики, и лучок, и грибочки, и, конечно, запотелая бутылочка водочки. А Франц Клинцевич не успокаивается и достаёт из портфеля ещё бутылку и всякие разные вкусности. Нам со своей рыбкой даже неудобно стало. А тут ещё Слава поддел:
— Кто же отличную оценку пивом обмывает?
А вдруг он прав, не обмоем как надо, в другой раз не получится. Поэтому ломаться не стали и три традиционные рюмки опростали. Стало не просто хорошо, а отлично.
Выпить ещё можно, но есть чужую закуску неудобно, поэтому закусить решили в близлежащем баре. А кто в пивном баре берёт закуску без пива? Проблема была в том, что ни я, ни мои командиры взводов, оба «Мастера спорта», мастерами по части употребления спиртных напитков не являлись и что за чем употребляется, не знали. Пиво проскочило на ура, и мы повторили. Каждый вспомнил о том, что он лично сделал выдающегося для успеха роты и за каждого выпили. Я сидел и гордился, каких замечательных парней я подобрал в роту. Мне было так здорово, что захотелось, чтобы все знали, какие это замечательные мужики, какие они грамотные и достойные офицеры. Хотелось сказать им спасибо, обнять… Но разве кто поймёт?