Прививка для императрицы: Как Екатерина II и Томас Димсдейл спасли Россию от оспы
Шрифт:
Неуверенность по поводу действенности многих противоречивых методов лечения оспы не мешала врачам вести оживленные дискуссии о них. Выпускалась масса всевозможных брошюрок, в каждой из которых расхваливалась какая-то новая «основанная на личном опыте» комбинация утвердившихся в практике, но по большей части неэффективных методик. Порой разгорались нешуточные страсти. В 1719 г. почтенные врачи Джон Вудворд и Ричард Мид затеяли весьма недостойную импровизированную дуэль, поспорив о том, как следует лечить больных оспой – с помощью рвотного или же с помощью слабительного. «Прощайтесь с жизнью!» – воскликнул Мид (энтузиаст целительной рвоты), когда его противник поскользнулся и упал. «Что угодно, лишь бы не ваше лечение», – ответил Вудворд [24] .
24
Рассказ об этой знаменитой дуэли почерпнут из «Летописи Королевского колледжа врачей Лондона» Уильяма Мунка, обычно именуемой просто «Летописью Мунка»: Munk, W. The Roll of the Royal College of Physicians of London, vol. II, 1701–1800. London, 1878,Там содержится несколько более разухабистое по сравнению с рассказом самого Вудворда описание событий. Рассказ Вудворда приведен в его письме от 13 июня 1719 г. (в свете
При всей своей страстности тогдашние доктора не были способны исцелить пациентов от оспы и мало что могли сделать даже для того, чтобы облегчить их страдания. Исходя из своего понимания болезни, они полагали, что их способы лечения имеют под собой рациональную подоплеку, однако на практике стандартные методы, когда пациенту пускали кровь, старались, чтобы он пропотел, а иногда прокалывали гнойники и применяли вяжущие глазные капли, как правило, оказывались неэффективными, а зачастую и сами причиняли вред.
Богатство или слава не помогали купить эффективное лечение. Вольфгангу Амадею Моцарту, чей отец Леопольд решил не прививать сына, а положиться на «милость Господню», давали «черный порошок» из домашней аптечки, когда он заразился оспой во время эпидемии 1767 г. в Вене. Но это средство, варварское слабительное, содержащее кротоновые семена {5} и скаммоний (смолу из корней скрипковидного вьюнка), не помогло отвратить недуг [25] . Одиннадцатилетний вундеркинд тяжело заболел. Веки у него настолько распухли, что возникли опасения за сохранность его зрения. Когда он наконец выздоровел, отец явно испытал огромное облегчение. В письме, отправленном из Моравии 10 ноября, он восклицал: «Te Deum Laudamus! {6} Маленький Вольфганг благополучно пережил оспу!» [26]
5
Кротон – род растений семейства молочайные. В данном случае имеется в виду кротон слабительный (croton tiglium) – низкорослое дерево или кустарник с продолговатыми зазубренными листьями. Кротоновое масло, получаемое из его семян, является сильным слабительным средством, смертельным даже в сравнительно небольших дозах.
25
Кротон, ядовитое растение из семейства Euphorbiaceae молочайные], обладает мощным слабительным действием. Скаммоний – ходовое название скрипковидного вьюнка Convolvulus scammonia, на родине которого, в Восточном Средиземноморье, это растение использовалось в медицинских целях как слабительное и как средство для уничтожения паразитов человека (круглых и ленточных червей).
6
Тебе Бога хвалим! (лат.) – название (и первые слова) старинного христианского гимна.
26
Jenkins, J. S. Mozart and Medicine in the Eighteenth Century. Journal of the Royal Society of Medicine 88, 1995, рр. 408–413, 410. См. также: Glynn, I. and J. The Life and Death of Smallpox, p. 1.
Доктора, получившие университетский диплом и находившиеся на иерархической лестнице того времени выше хирургов и аптекарей, диагностировали и лечили тех, кто мог позволить себе оплачивать их услуги, в домашних условиях, опираясь на наблюдения и обсуждения. Они адаптировали методики лечения к симптомам и образу жизни больных, принимая в расчет особенности окружающей среды – скажем, время года. Хирурги занимались «внешней» стороной тела, а доктора владели монополией на «внутреннюю» медицину и применяли гуморальную теорию и личный опыт, стараясь предсказать течение болезни и ее исход. Физические осмотры проводились редко – британские врачи ограничивались тем, что слушали дыхание больного, пробовали на вкус его мочу, определяя степень ее сладости, измеряли силу и частоту пульса, отмечали, какого оттенка кожа. Всякий недуг рассматривался как совокупность меняющихся симптомов, и безусловным центральным элементом любого лечения считался пациент и его конституция, а не конкретное заболевание. Наиболее искусными докторами полагали тех, кто лучше всего умел подогнать свои методики лечения под личные нужды и привычки конкретных больных, несмотря на тот факт, что врачебное вмешательство многих из этих эскулапов приносило пациентам больше вреда, чем пользы.
Врачи плохо понимали как природу самой болезни, так и пути ее распространения. Сама по себе повсеместность оспы и стремительное усиление ее вспышек позволяли предположить, что это некая врожденная болезнь, существующая в организме в виде каких-то «семян», которые могут пробуждаться под действием определенных внешних условий. Медики размышляли: быть может, миазмы (зловонные вредоносные испарения в воздухе тех мест, где велика людская скученность или просто грязно) способствуют пробуждению недуга или же как-то передают его пациенту? А может быть, дело в заражении, когда некий особый невидимый агент передается от одного человека к другому? Возможно, уже одного страха достаточно, чтобы вызвать к жизни дремлющие «семена» болезни?
Не существовало способа, который позволил бы с уверенностью определить, в чем причина оспы. Единственной доступной и эффективной стратегией борьбы с ней оставалась изоляция. Больных старались лечить, удалив их на некоторое расстояние от здоровых, для чего все чаще применяли специально выстроенные «чумные бараки», размещенные в отдалении от населенных районов, – в таких зданиях можно было обеспечивать пациентов базовым уходом. Страх заразиться от трупов приводил к тому, что похороны проводились быстро, зачастую под покровом ночи и за городом, а не на церковном погосте. «Принимаются должные меры, дабы совершать погребение мертвых частным порядком, оправившимся же от недуга дают возможность положенное время побыть на воздухе, пока они не окажутся в состоянии, позволяющем вернуться домой, уже не неся с собой опасности заразить других, – отметил Томас Димсдейл в одном из своих трактатов. – Сей метод, когда ему должным образом следуют, предотвращает распространение болезни и предохраняет населенную область от всеобщего заражения» [27] .
27
Dimsdale, T. Tracts on Inoculation, Written and Published at St Petersburg in the Year 1768, by Command of Her Imperial Majesty, the Empress of All the Russias: With Additional Observations on Epidemic Smallpox, on the Nature of that Disease, and on the Different Success of the Various Modes of Inoculation. London: W. Owen, 1781, p. 151.
Количество умерших от оспы никогда не удавалось точно подсчитать. Основная часть соответствующих сведений, касающихся Британии XVII–XVIII вв., почерпнута из «Лондонских ведомостей смертности» – системы, введенной в 1603 г. для еженедельной записи в каждом столичном приходе числа крещений и похорон; с 1629 г. указывалась и причина смерти, какой она была определена при кончине. Поначалу оспу учитывали вместе с корью, но в 1652 г. вынесли в отдельную категорию, после чего «Ведомости» стали отмечать неуклонный рост смертей от оспы среди жителей Лондона. Впрочем, эта система записи была далека от совершенства – она полагалась на «искателей», каковыми, как правило, служили пожилые женщины, нанятые для осмотра трупов и выявления причин смерти. У многих из них имелся опыт ухода за больными в домашних или больничных условиях, однако женщины в то время не имели доступа к профессиональной медицинской подготовке, к тому же иногда такие «искатели» охотно брали взятки от тех, кто не желал, чтобы его предприятие, лавку, контору и т. п. связывали со смертельной заразной болезнью. А маленькие дети вообще могли умереть еще до появления легко выявляемой оспенной сыпи, поэтому их смерть приписывали невнятной «лихорадке», что еще больше искажало цифры. Но при всем недоучете случаев оспы «Ведомости» ясно показывают, что в начале XVIII в. заболевание было более вирулентным, а эпидемические циклы ускорялись.
Затем вирус стал еще более губительным. В начале XVIII в. в британской столице оспа становилась причиной в среднем каждой двадцатой смерти (из официально зафиксированных), но к 1750-м гг. – уже примерно каждой десятой. В годы эпидемий (например, в 1752 г., когда недуг унес жизни более 3500 человек) пропорция сделалась еще более ужасающей: в среднем более чем одна из семи смертей была вызвана оспой [28] .
Для 9/10 английского населения, проживавшего за пределами Лондона, смертность от оспы весьма существенно варьировалась в зависимости от подъемов и спадов эпидемических волн. Длительный промежуток между такими подъемами означал меньший иммунитет на местном уровне, и «пятнистое чудовище» могло ворваться в любой район, оставляя за собой множество жертв. Страх перед оспой был особенно силен в сельских областях, и некоторые деревенские жители предпринимали изощренные усилия, пытаясь изолировать себя от потенциального воздействия болезни. Чтобы убежать от недуга, родители Джона Скотта, поэта-квакера, вместе с детьми перебрались из Лондона в хартфордширскую деревню Амуэлл. Они старались оградить свое талантливое чадо от заражения, не пуская его в школу и оборвав все свои связи с литературным миром. Лишь в 1766 г., когда Томас Димсдейл успешно сделал ему прививку (Джону было тогда уже 35), поэт наконец освободился от «страха этой напасти» и смог вновь посетить столицу, где в течение предыдущих 20 лет побывал всего единожды [29] .
28
Эти статистические данные содержатся в работе: Guy, W. A. Two Hundred and Fifty Years of Smallpox in London. Journal of the Royal Statistical Society XLV, 1882, рр. 431–433, цит. по: Brunton, D. Pox Britannica, pp. 10, 253–254; Miller, G. The Adoption of Inoculation for Smallpox, pp. 33, 291.
29
Hoole, J. Critical Essays on some of the Poems of Several English Poets: by John Scott, Esq. with an Account of the Life and Writings of the Author; by Mr Hoole. London: J. Phillips, 1785, pp. i–lxxxix.
Но для большинства людей, особенно из числа бедняков, драконовские меры «избегания всего» были попросту невозможны. Как позже отметил французский математик Шарль-Мари де ла Кондамин в своем программном обращении, пропагандирующем прививки, оспа подобна быстрой и глубокой реке, которую должен рано или поздно пересечь почти каждый, а те, кто пока этого не сделал, живут в страхе, что их в любой момент могут бросить в воду [30] . Этому фаталистическому принятию неизбежной судьбы почти не было альтернативы; многие даже предпочитали, чтобы дети переболели оспой пораньше, пока их болезнь наносит меньший экономический ущерб семье. Тем не менее именно дети составляли подавляющее большинство умерших от оспы: 90 % тех британцев, которых этот недуг свел в могилу, были младше пяти лет; каждый год от этой болезни умирали примерно 1/7 всех русских младенцев и 1/10 шведских [31] . Родителям советовали не пересчитывать своих отпрысков, пока те не вырвутся из когтей оспы. Мемориальная плита в церкви Святого Михаила в Бишопс-Стортфорде, хартфордширском городке, где жила сестра Томаса Димсдейла, содержит имена семи детей семейства Мэплсден. Шесть из них (в возрасте от 5 до 20 лет) скончались на протяжении пяти недель осени 1684 г., а в июне за ними последовало седьмое дитя.
30
La Condamine, C–M. de. A discourse on inoculation, read before the Royal Academy of Sciences at Paris, the 24th of April 1754, trans. M. Maty. London: P. Vaillant, 1755, p. 50.
31
Цифры почерпнуты из работы: Fenner, F. et al. Smallpox and Its Eradication. Geneva: World Health Organization, 1988, p. 231.
Оспа жестоко терзала экономику не только отдельных семей, но и целых сообществ. Колоссальные расходы на уход за больными бедняками и поддержку домохозяйств, где умер кормилец, оказывали непосредственное влияние на способность приходов выполнять свои обязанности по поддержанию объектов местной инфраструктуры, например дорог и мостов. В 1712 г. три прихода, отвечавшие за деревянный мост на оживленной дороге Челмсфорд–Брейнтри (графство Эссекс), разъясняли в петиции, адресованной квартальной сессии местного суда, что «в нынешнюю весьма болезненную пору по причине оспы» не хватает средств на ремонт моста [32] .
32
Smith, J. R. The Speckled Monster, p. 24.