Прививка против любви
Шрифт:
– Я потом тебе позвоню, Люся, – сказала Нина, – может, и меня вылечишь?
– А разве тебя не вылечили?
– Я думаю, не до конца, хотя лечили очень хорошо, применяли новые методы по блокированию раковых клеток. Я недавно читала, что наши учёные будто бы изобрели новый препарат от рака, который готовится из крови, получаемой после родов и абортов. Так за границей подобный препарат давно применяют.
– Значит, тебе повезло. Но заняться собой всё равно не мешает. Ты должна мобилизоваться на выздоровление и ни о чём другом
– Чудеса бывают, но редко, – возразила Лариса, – надо сначала пройти курс лечения, как положено, а потом уже развлекаться с силой воли и травами, – авторитетно заявила врач Лариса Финк.
– Я прошла все возможные курсы, – тихо сказала Нина, – а теперь стараюсь мобилизоваться на полное выздоровление. И ни о чём другом не думаю.
– Да? – недоверчиво спросила Ирина, – кто тебе поверит, что ты о Федьке не думаешь? Небось, спишь и видишь, как он там на съемках другую обнимает.
– Ирина, ну что ты говоришь, – начала было Татьяна, но Нина её перебила.
– Я уже давно со всем смирилась, – сказала она, – меня теперь устраивает его жалость, о которой я раньше слышать не могла, его забота: он находит мне врачей, оплачивает их услуги. Он помогает мне держаться на плаву. А уж кого он там обнимает – это такая мелочь по сравнению с вечностью.
Женщины примолкли, слушая Нину, которая уже заглянула за ту черту, где даже любовь становится мелочью, суетой, которая мало влияет на исход событий. Как ей, Нине , помочь? Вот Лариса – врач, а ведь ничего путного посоветовать тоже не может.
– Ну, если так, – разрядила обстановку Ирина, – то я его тоже при случае обниму. Не возражаешь?
– И где тебе такой случай представится? На заводе встречу со зрителями ему организуешь? – поинтересовалась Лариса.
– Если уж я захочу встретиться с мужчиной, то найду для этого место, – безапелляционно заявила Ирина и плотно сжала рот, что на её языке означало: поставлена точка.
– Вы что это, бабуси, на мужиках зациклились, а? Может, о детях лучше поговорим? – предложила Татьяна.
– У детей своя жизнь, что о них говорить-то, – не одобрила предложение Люся, – а мы ещё не старухи, нам пожить хочется.
– Жить хочется, только жизнь даёт трещину за трещиной, – вздохнула Лариса, – вот дочка бы замуж вышла, я порадовалась бы за неё.
– Так этот подлец, Танькин сын, не женился на ней? – удивилась Ирина.
Лариса печально покачала головой.
– Ты сама почему замуж не выходишь? – пошла в наступление Таня, чтобы отвлечь публику от интереса к своему собственному сыну, – дочка, дочка… Успеет ещё дочка, а вот у тебя годы уходят…
– Мне после Финка все мужики кажутся какими-то убогими. Всем подавай только секс. Никакого уважения к женщине. А Финк так долго за мной ухаживал…
– Ты тогда ещё не была секс -символом,– заметила Татьяна.
– Тогда и слов-то таких не было, а сейчас… Вот есть у меня один ухажер, так лучше бы его не было. Однажды, ещё при Финке, он ко мне домой явился пьяный, но с розой в руках. Кажется, дело было на восьмое марта. Мне Ларису Викторовну, говорит. Я ей от фирмы подарок принёс. Станислав слегка ошалел, однако пригласил гостя войти. Но тот смутился, отдал мужу розу и сбежал. “Это тебе от фирмы”, – сказал мне муж и ехидно усмехнулся.
– Хороший муж, – сказала Ирина, – другой бы тебе шею свернул.
– И это ещё не всё. В прошлом году мы с ним в командировку ездили, на курсы повышения квалификации. Так он ещё в поезде ко мне приставать начал. Сначала мы с ним спокойно разговаривали о работе, правда, он, как всегда, был под хмельком. Я что-то доказывала и ненароком положила руку ему на колено. Этого оказалось достаточно. Ложись, говорит, а сам от соседей по купе простынёй загораживается, спустив её с верхней полки на нижнюю. Я говорю: это что такое? А он: “Ложись, не могу я больше.” Меня до сих пор тошнит.
Женщины захохотали, а когда приступ хохота прошёл, поинтересовались, хорош ли собой кавалер.
– Нет, страшный, к тому же женатый. Они чем страшнее, тем самоувереннее.
– Старый?
– Не очень, ему сорок пять лет. Я после его недвусмысленного предложения всю ночь не спала. Нет, так нельзя, женщину надо уважать, а не использовать по прихоти. Такого вот полюбить нельзя.
– Тебе бы всё любить!
– А что? Любви все возрасты покорны.
– Как мы привыкли цитировать Пушкина! И все его перевираем. Он вовсе не поощрял любовь в пожилом возрасте, – заявила Татьяна, которая считала себя знатоком в этих вопросах.
– Как? Эту фразу он сказал.
– Сказал, только после этой фразы следует “но”. “Но юным, девственным сердцам её порывы благотворны…” Поняли? Юным, а не нам.
– Это потому, что он сам дожил до тридцати семи лет. Если бы он пожил больше, он бы понял, что любви действительно все возрасты покорны, – возразила Лариса.
Тут спорить никто не стал, все радостно согласились с ней и решили ещё раз вскипятить чайник, чтобы доесть роскошный торт.
– Ой, Тань, хорошо, что ты про детей вспомнила, – вновь вступила в разговор Ирина, – мне нужна помощь адвоката. Мне бы с твоим сыном надо посоветоваться. Не хочу идти к чужим – очень деликатное дело.
– Так консультируйся. Я тебе дам его визитку, там есть адрес юридической консультации.
– Нет, в консультацию я не хочу. Там большие деньги дерут. Мне бы на дому, в частной беседе.
– А что случилось-то?
– Я же сказала – деликатное дело.
Одноклассницы удивлённо посмотрели на неё, но не проявили никакого любопытства. Только Люся решила высказаться.
– А она не так проста, как кажется. Вы видите? И дело деликатное, и консультация специалиста нужна, да ещё бесплатно. Такая нигде не пропадёт!