Привыкание
Шрифт:
Я перевёл взгляд от её рук к лицу. Её глаза блуждали, а губы были приоткрыты. Она не двигалась, когда я наклонился ближе, как корабль, накренившийся под властью волн. Если бы я поцеловал её сейчас...
Твоей карьере конец.
Она бы приоткрыла рот, и наши языки соприкоснулись бы. Я бы попробовал её. Почувствовал бы её тепло. Я хотел Фиону. Хотел больше, чем свою карьеру. Я прикоснулся своим носом к её и поймал её дыхание. Она была здесь для этого. Она хотела меня.
Она,
Я закрыл рот и отклонился, чтобы убрать от неё свои губы и поцелуй куда подальше.
— Прости, — я отпустил её руку.
— Всё нормально.
— Нет, это не нормально.
— В тот день, когда вы сказали мне использовать другие слова, чтобы описать меня, вы забыли одно.
— Правда? Какое?
— Неукротимая.
Глава 31.
ФИОНА
Я побежала так быстро, как могла в этих дурацких туфлях. Я уезжала отсюда, и даже с тем страхом, который я ощущала, мою радость от свободы трудно было сдержать.
И был Эллиот. Был тот момент. Его большой палец на моей коже. Его рот так близко к моему, что, дёрнись я, и коснулась бы его губ.
Он не останется со мной. Не захочет снова подойти ко мне, разве что его жизнь будет зависеть от этого. Я знала это. Но я также знала, что обычный мужчина с простыми желаниями, который хотел нормальную жизнь, может когда-нибудь найти привлекательным кого-то вроде меня. Вот здесь и открылась трещина, дав волю потоку возможностей.
Я едва смогла остановиться перед комнатой Карен. Обнаружив, что её там нет, я проверила комнату отдыха наверху. Джонатан играл в пинг-понг с Уорреном, как будто это был контактный спорт с высокими ставками.
— Джон! Я завтра уезжаю!
— Слава богу, — сказал он под стук…щёлк…стук. — Мне осточертело лицезреть тебя здесь.
Я собиралась спуститься в столовую, когда увидела машину скорой помощи на улице.
— Что случилось? Там на подъездной дорожке парамедики?
Уоррен не пропустил удар.
— У Карен был сердечный приступ.
Джонатан поймал шарик на середине стола.
— Что? Как?
Уоррен пожал плечами, но я очень хорошо знала, что, чёрт побери, случилось. Она взяла таблетки у него, чтобы подавить свой аппетит, и сердце не выдержало. Я уставилась на Уоррена, а он усмехнулся и пожал плечами. Джонатан присоединился ко мне возле окна.
— Дерьмо, — пробормотал он.
Я побежала вниз по лестнице. Толпа стояла у двери в столовую, но, шляясь по клубам всю свою жизнь, я едва ли могла назвать это помехой, и мне было всё равно, кого я разозлила.
Марк задержал меня.
— Остановись. Если ты не член группы быстрого реагирования, ты остаёшься на этой стороне линии.
У
Я оттолкнула Марка в сторону и побежала к ней.
— Карен!
Я не знала, слышала ли она меня. Трубки тянулись от её лица и руки, а голову поддерживал белый ортопедический воротник. Меня схватили чужие руки. Я сбросила их с себя, чтобы добраться до Карен, и чтобы она увидела меня. Её глаза были полузакрыты, но в них сквозила тревога.
— Мы останемся друзьями за пределами этого места. Ты поняла?
Карен моргнула. Она услышала меня. Марк подошёл сзади и заломил руки мне за спину.
— Хорошо, хорошо! — крикнула я. — Всё в порядке. Я ухожу.
Я стояла с поднятыми вверх руками совершенно неподвижно, и Марк сделал шаг назад, чтобы дать мне пройти.
Глава 32.
ЭЛЛИОТ
Дом. Жилище, которое я купил под влиянием финансового оптимизма во время экономического кризиса. Последний кусочек удачи, который мне когда-либо подворачивался.
Свет не горел, но Джана была дома. Её автомобиль стоял на подъездной дорожке, и я увидел тусклое мерцание камина через занавески.
Я почти поцеловал Фиону Дрейзен в своём кабинете. Быстрый поток мыслей проносился через меня: сумбурные оправдания, самоконтроль и подавляющее чувство вины.
Я бросил свою сумку у двери и прошёл в гостиную. Джана стояла перед камином, её короткий шёлковый халат прикрывал грудь, словно светло-розовый сироп на ванильном мороженом с фруктами. Руки опущены, кончики пальцев плотно прижаты друг к другу, большие пальцы скрещены.
— Привет, — произнесла она.
— Привет.
— Как прошёл твой день?
— Прекрасно. Твой?
— Прости, — выпалила она. — За то, что обвинила тебя. Но ты отдалился, и я подумала в этом направлении.
Я подошёл к ней, подняв руку над её грудью, но не прикоснулся. Если я опущу ладонь, то почувствую вершину её возбуждённого соска под шёлком. Я бы прошёлся рукой вниз по ткани, пока не добрался бы до подола, затем я бы направился вверх и выяснил, что под этим халатиком.
— И ты меня прости, — сказал я. — Ты права. Я отдалился.
Я не опустил руку. Если бы я признался, что думал о другой женщине, тот факт, что я на самом деле никогда не прикасался к ней, был бы совершенно неважным. Я изменял эмоционально. Если бы я сказал это Джане, как глубоко это ранило бы её, стоящую здесь в своём розовом шёлке перед пылающим огнём камина?
Если бы я прикоснулся к её груди, я бы трахнул её, и сделал это жёстко. Я бы думал о Фионе, а это неправильно. Джана надевала этот халатик в тяжёлые для неё времена. Я не мог взять её с чистой совестью, и я не мог отказаться, не расставшись с ней.