Приятного аппетита, ваше величество!
Шрифт:
– Простите, достопочтенный, простите! – заблажил он, торопливо собирая свой товар. – Не иначе помощник подсунул, тварь вороватая, а я не проследил! Простите!
– Чтоб я в замке этого больше не видел. Появится – ноги переломаю. И позову другую артель.
Кажется, господин Жуй не любил тратить лишние слова. Он и слушать вопли изобличенного жулика не стал, коротко кивнул старшему в этом обозе, уронил фразу и пошел обратно к мяснику, больше не обращая внимания на слезные мольбы.
На меня он больше не смотрел, да и слава богу. Я, правда, не удержалась и сунула нос во
– И откуда ты так хорошо разбираешься в рыбе, постреленок? – Господин Жуй смотрел грозно и холодно. – В последний раз управляющий велел прислать два десятка мальчишек из приюта. А ты откуда взялся? В доме милосердия ты такую рыбу даже издалека видеть не мог.
Мозги вскипели. Неужели я спалилась на таком пустяке? На своей привычке не терпеть халтуры и надувательства? Как… обидно-то!
Думай, голова, думай. А то холодец из тебя сварю.
– В приют детей птицы приносят, что ли? – грубовато ответила я, нарочно шмыгнув носом и утершись рукавом, чтобы хоть немного скрыть проблеск паники на лице. – Не родился я там!
– А где ты родился? – Рука на моем загривке все еще была неумолимо тверда, но хоть трясти перестали.
– Дык… в трактире. Батя мой трактир держал!
Это, конечно, была пляска на тонком льду – не только скользко, но еще и риск провалиться очень велик. Знания Юйриль об окружающем мире были ничтожно малы. Пришлось импровизировать и полагаться на то, что я знала из истории в своем прошлом мире. Не может быть, чтобы в городе за пределами замка не было таких заведений!
– И? – Очередной рывок за ворот явно должен был подстегнуть мою словоохотливость.
– Да чего… погорел трактир. Батя там и остался. А мне куда идти? Сколько мог – на улице жил, потом в приюте. Потом сюда попал. Все.
И сделала честные-честные глаза.
– Воровал? – после паузы строго спросил господин Жуй, стараясь просветить меня взглядом до самого донышка.
– А то! – не моргнув глазом, соврала я. – Как жить-то? С голоду подыхать, что ли?
– Шустрый пацан. И хорошо, что честный, – хмыкнул главный повар. – А если на улице выжил и в приюте не пропал – значит, не дурак.
Я затаила дыхание. Ну?
– Будешь хорошо работать, станешь человеком, – усмехнувшись, выдало начальство. – Я буду следить за тобой, понял? Если станешь воровать, лично отрублю руку и выкину вон, понял?
– Да чего уж непонятного. – Я еще раз вытерла нос рукавом и ухмыльнулась, вспомнив собственный опыт. Нонеча – не то что давеча, поварят на кухне никто за уши не дерет и ремнем не порет, но все равно, нанимая подсобный персонал в свой ресторан, я изначально старалась обозначить все карательные перспективы. Разве что руки рубить я ни разу не обещала, но тоже умела нагнать страху. Потом, когда юные оболтусы обнаружат, что я местами очень даже добрая тетя Юля, а не только злобный дух Ю-Ю, привычка к дисциплине уже сыграет
– Иди работай! – Мне вручили корзину с перепелиными яйцами и выдали стимулирующего пинка. – Перенесешь все вот это, – начальственный палец ткнул в отдельно стоящую груду корзинок, – во вторую кладовую и доложишь! Бегом!
Бегом так бегом… У кого бы узнать, где та вторая кладовая-то? Ладно, бой покажет.
Я никак не ожидала, правда, что бой начнется раньше, чем я добегу со своей корзиной до кухни.
– Попался, гаденыш!
Глава 7
Не на того напал. Увернуться от летящего в голову кулака было не так сложно, как удержать корзину. Если яйца разобьются, мне этот козел вертельный белым пряником покажется на фоне начальственного гнева. Может, на то и расчет?
– Эй, ты что! – Скакать кузнечиком в узком коридоре сложно, зато орать во все горло мне никто не мешает. – Помогите! Он взбесился! А-а-а-а-а-а-а!
Главное, корзинку… корзинку под удар не подставить. Да где этот, мать его, главный повар, он оглох, что ли?! Я так ору, что меня за порталом слышно должно быть!
– Что здесь происходит?
Оппа! Ну, я бы на этот раз упала, потому что гадский пинок в спину меня таки достал. Полетела бы птичкой, капец бы яйцам, а то и костям. Но вместо стены моя голова повстречалась с чем-то более мягким, а еще меня поймали за шиворот и подняли над полом, как кутенка. Да что ж за привычка тут у них… нехорошая!
– Ты еще кто?
Запах горькой полыни с нотками базилика ударил в ноздри, и только тут я поняла, на кого налетела. Ах ты ж черт! А если он сейчас с близкого расстояния приглядится к моему лицу и все-таки узнает?! Я ведь даже сажей рожу намазать не успела для маскировки.
– А-а-а-а-а-а! Спасите-помогите, господин, он рехнулся и хочет ваши яйца! – С этим воплем я пихнула корзину впереди себя и сама вцепилась в спасителя, опуская голову и прижимаясь к его груди, не давая заглянуть себе в лицо.
– Чего он хочет?!
– Ыгх-х-х-х… – это уже бугаина, чтоб ему свои собственные яйца на бегу потерять. – В-ваша с-светлость… я… я не…
– Вот! – Я снова ткнула в герцога своей корзинкой, старательно прикрываясь ею от слишком пристального взгляда. – Яйца! Господин Жуй велел в кладовую отнести! Это ваша собственность! А он хочет отобрать! – голосом завзятого ябедника.
Мне, кажется, везет. Вполне возможно, как утопленнику, но везет. Потому что рука, державшая меня за шиворот, сначала затряслась, а потом и вовсе разжалась.
Хороший у него смех. Почти такой же приятный, как запах. Не был бы он еще герцогом и женихом, сошел бы за нормального человека. А пока надо бы ноги в руки, яйца в зубы и тикать, пока не спалили.
– Да нужны мне те яйца, гаденыш! – не вытерпел и взревел бугаина. – Тьфу! Я тебя самого поймаю, и…
– А-а-а-а, господин! Он хочет не только ваши яйца, но и меня снасильничать! – заблажила я с перепугу. А испугалась потому, что меня хоть и не трясли больше, держа за воротник, зато крепко сжали плечо, а другой рукой отстранили корзину и подняли мое лицо за подбородок.