Приют фэйри
Шрифт:
Проснулась она среди ночи, разбуженная уже привычным звуковым эффектом. Услышав его, Филлис в первую минуту возмутилась: как же так, все уже закончилось, все тайны раскрыты, почему опять?! Но шаги не смолкали, продолжая удаляться вглубь нежилого этажа.
Тут Филлис рассердилась по-настоящему. Она вскочила с постели, привычным движением схватила подсвечник, бросилась к двери и рывком распахнула ее.
Поначалу казалось, что коридор пуст, но, приглядевшись, Филлис увидела в дальнем конце белое привидение - ту самую Смерть, о которой говорил Мэтью Хэвишем.
Филлис охватил неизъяснимый ужас; ноги подогнулись, в горле пересохло. Она хотела закричать, позвать на помощь, но голос пропал.
Смерть тем временем залезла на подоконник самого дальнего окна в коридоре и исчезла
Филлис на негнущихся ногах подошла к ближайшему окну, выглянула - и закусила руку, чтобы не закричать.
По карнизу шириной в три ладони шла Игги Макферсон. Ее широко открытые глаза ничего не видели, лицо казалось спокойным и счастливым, движения были легки и изящны.
В первый миг Филлис подумала, что бредит: нескладная толстушка Игги до жути боялась высоты. Но затем в памяти всплыл рассказ отца о лунатиках, которые ходят во сне, и о том, что их ни в коем случае нельзя будить, пока не окажутся в безопасности. А потом Филлис вспомнила случайно подслушанную беседу мисс Эбнетт, директрисы пансиона, с доктором. Они говорили, что во время пожара Игги, спавшая на первом этаже, бросилась к парадной двери, а ее родители поднялись на второй, где размещались спальни сыновей. Спасаясь от огня, Макферсоны выбрались на крышу, но пожарные так и не смогли к ним подобраться. Похоже, во сне Игги снова оказывалась в родном доме и пыталась спасти родных... Ну да, она же говорила, что спит в 'Приюте фэйри' так же сладко, как дома!
Окаменев от ужаса, Филлис смотрела, как подруга уверенно идет по карнизу, словно по паркету в гостиной. Но карниз ведь совсем скоро закончится! Что делать?!
К счастью, Игги все-таки остановилась - у окна, ближайшего к двери в ее комнату. Перешла с карниза на подоконник, бесшумно спустилась на пол, а затем проскользнула к себе.
Филлис, не выдержав, бросилась следом, ворвалась в комнату подруги, схватила ее за плечи, затрясла и заорала:
– Игги! Проснись! Проснись!
– А? Что?
– неузнаваемо спокойное лицо дрогнуло, принимая привычное выражение. Некоторое время Игги непонимающе смотрела на подругу, потом виновато улыбнулась: - Филлис, что ты здесь делаешь? Неужто я опять во сне ходила?
– Да, - ответила Филлис и вдруг неожиданно для себя заплакала.
– Да ты что? Не плачь, милая, - Игги засуетилась.
– Я давно уж хожу, с тех пор как дом... Доктор сказал, это нервное, но со временем пройдет, так что волноваться не стоит. Мисс Эбнетт знает; она потому и поселила меня отдельно, чтобы я никому не мешала. За мной в пансионе каждую ночь горничная следила, чтобы я не поранилась... Тетя попробовала вякнуть, что дьявол меня водит, но мисс Эбнетт и доктор так на нее рявкнули, что она об этом больше не заикается и тоже горничную оставляет за мной следить, когда меня принимает... А последние полгода я не ходила совсем, вот и не стала здесь никому об этом говорить. Зря, конечно, теперь сама понимаю, но ничего страшного ведь не случилось, правда?
– Ничего страшного, - ответила Филлис сквозь слезы.
Последнее стеклышко калейдоскопа встало на свое место. Эмили жила ближе к лестнице, потому и не слышала шаги. А Мэтью Хэвишем спьяну принял белую рубашку на крыше за призрак...
Вот и все, Господи! Вот и все!..
Филлис зарыдала в голос.
– Так почему же ты плачешь?
– растерялась Игги.
– Потому что теперь все-все хорошо!
– улыбнулась Филлис сквозь слезы.