Приют любви
Шрифт:
С противоположной стороны появился Андре, изображая пьяного, и врезался в группу северян. Послышались довольно добродушные проклятия, и тут появился Брайс, чтобы помочь своему пьяному другу, который запел слезливую песенку и ухитрился немного оттеснить выбранного Колтером офицера от общей группы. Для успеха им нужно было всего несколько секунд замешательства.
Колтер так и не понял, что их выдало.
Кто-то закричал:
– Мятежники!
Раздались выстрелы. Брайс швырнул капитана на Колтера, крикнув, чтобы тот бежал, а они постараются
Приставив нож к горлу артиллериста, Колтер стукнул его коленом в спину, заставляя двигаться. Невероятных усилий стоило не оглядываться назад. Ему пришлось несколько раз повторить себе, что задание важнее дружбы. Продвигаясь к пикету на понтонном мосту рядом с городом, он услышал выстрелы.
Удача сопровождала полковника. Он доставил пленного по назначению, но не задержался, даже чтобы выслушать благодарность от Лонгстрита и Ли, выяснивших, что у капитана была диспозиция завтрашнего боя. Переодевшись в другую форму, Колтер отправился обратно – за Брайсом и Андре.
Большую часть ночи он провел в городе, выслушивая разные варианты истории побега южан. Им удалось сбежать, но как – было совершенно непонятно. Все искали их, и даже Колтера мобилизовали в группу, которая дом за домом прочесывала город в поисках мятежников. Уже начало светать, когда полковник решил, наконец, возвращаться: риск попасть в плен стал слишком велик. Выбрав другую дорогу, он наткнулся на вырытый в снегу блиндаж. Если бы его слух не был натренирован улавливать малейшие шорохи, он бы не нашел Брайса и Андре.
Они почти до смерти замерзли после попытки переплыть реку. Андре был серьезно ранен – саблей в бедро и пулей в плечо. И Брайс, у которого ранение было легкое, ослаб, дотащив товарища до этого ледяного укрытия.
Колтер старался не вспоминать о том, что было после того, как он нашел друзей. Весь день они прятались в ледяной пещере, пока не появилась похоронная команда янки, собиравшая замерзшие тела убитых. Смешавшись с ними, три друга смогли благополучно уйти.
На следующий день у Андре начался жар, он звал Наоми, и Колтер, заручившись разрешением генерала Лонгстрита, послал Брайса привезти ее, благо его ранение было легким. Колтер завидовал возможности друга съездить в Ричмонд, но у него был приказ отвезти бумаги генералу Брэггу в Кентукки.
И вот теперь, наконец, появилась возможность доставить Андре домой, и увидеться с Элизабет и дочерью. Потерев щетину на щеках и подбородке, он улыбнулся, размышляя о том, как встретит его возлюбленная и носит ли она его рождественский подарок.
В это самое время Элизабет, сидя в попутной повозке, глядела на острый шпиль церкви, выделявшийся на фоне прозрачного неба, и молилась о безопасности Колтера.
Наконец возчик свернул к реке, и она, вздохнув, стала ждать, когда же появится железнодорожная станция. Рядом загромыхала телега, везущая бочки с водой, возницы обменялись приветствиями. Она
Если судьба будет так жестока и Колтер попадет в плен, о Боже, сделай так, чтобы его содержали в более человеческих условиях, не в таких, какие выпали пленным северянам.
– Страшное зрелище, не правда ли, мэм? – сказал возница, когда они проезжали склад.
– Да-да, конечно, – ответила она, закрывая Николь глаза.
– Говорят, будто им не разрешают подходить к окнам. Часовым приказано стрелять при первой же попытке. Один парень на дороге хвастался, что получил месячный отпуск за такой подвиг.
Элизабет не ответила. Она и сама слышала подобные истории. Ей хотелось, чтобы этот разговор прекратился, но она не знала, как заставить его замолчать. Она вовсе не хотела обсуждать известную всем жестокость генерала Нортропа, который приказал капитану, отвечавшему за довольствие пленных, просто утопить их в реке Ям.
Элизабет отвернулась, чтобы не видеть, как бедняки Ричмонда роются в помойных ящиках, а охрана стоит поодаль и наблюдает. Она считала себя лояльной южанкой, но это зрелище возбуждало негодование.
– Глядеть тошно, не правда ли? А ведь склады полны мукой, и никто не может ее получить, мэм. Не доведет это до добра, помяните мое слово.
Элизабет пробормотала что-то невнятное, не особенно вслушиваясь. Николь совершенно извертелась, и молодая женщина начала всерьез страшиться предстоящей поездки в поезде. Она мысленно умоляла еле бредущую лошадь идти быстрее.
Наконец добрались до станции, и Элизабет, поблагодарив возницу, что подвез их, поспешила купить билет, напуганная огромной толпой. Несчетное количество солдат слонялось вокруг, многие были ранены, их сопровождали другие солдаты или родственники.
Николь, широко раскрыв глаза, начала задавать вопросы, от которых Элизабет покрывалась краской стыда.
– Где его нога, мама? – спросила девочка, когда какой-то солдат проковылял мимо на костылях.
– Да-да, Джонни, – кто-то добродушно поддразнил калеку, – скажи-ка нам, куда ты дел ногу?
В ужасе Элизабет смотрела, как инвалид остановился и начал с трудом поворачиваться в их сторону. Она безотчетно прижала дочку к себе, как бы пытаясь защитить ее.
– Не бойтесь, мэм. А вам, маленькая леди, скажу: я потерял ногу в бою с янки.
– Зачем ему три ноги, это же глупо, – ответила Николь, улыбнувшись.
Ее слова были встречены громовым смехом мужчин и женщин, несколько солдат затянули «Диксиленд», и тут же кто-то подыграл им на губной гармошке. Элизабет всегда казалось странным, что песня, написанная северянином, стала гимном южан.
Выбросив особенно большое на холоде облако пара, подошел состав Ричмонд – Питерсберг. Солдаты помогли им взобраться на ступеньки, спущенные кондуктором, и найти свои места.