Приют миражей

Горская Евгения

Текучка помогала на время забыть о необходимости выполнить дело. Сегодня Иванников успел многое – договорился с новым поставщиком, отправил заместителя на открытие нового магазина в Тверь.

Выйдя вечером из лифта, шагнул к собственной квартире, передумал и позвонил в соседскую дверь.

Татьяна открыла сразу, как будто специально его ждала.

– Здравствуйте, – удивилась она.

– Тань, я Васе книги с дачи привез, – объяснил Иванников. – Посмотришь?

– Спасибо, Слава, – улыбнулась Татьяна. –

Только Вася спит уже.

– Извини, – спохватился он. – Я не подумал, что поздно.

– Ничего, – успокоила она. – Если заснул, его уже не разбудишь.

– Зайди, – пригласил он. – Посмотри книжки.

– Мам, – негромко крикнула Татьяна в глубь квартиры. – Я к Славе на минутку.

Иванников отпер дверь, включил свет. Татьяна была у него впервые. Сам он к соседям заходил нередко, пару раз даже сидел с Васей, пока Таня бегала то ли в аптеку, то ли в магазин.

– Проходи, – он шагнул в комнату, показал на диван, достал из рюкзака привезенные книжки.

Она огляделась, взяла потрепанные томики приключений, села в угол дивана, полистала.

– Спасибо, – подняла на него глаза, улыбнулась. – Мы вернем.

– Это необязательно, – отмахнулся он и предложил: – Выпить хочешь?

Он был уверен, что Татьяна откажется и немедленно уйдет, но она согласилась, и он этому обрадовался.

Протянув ей бокал с вином, Иванников тоже сел на диван, не слишком близко, но и не на другой край. Хотел сказать тост, а сказал совсем другое:

– Васин отец знает, что у него есть сын?

– Да, – сразу ответила она, не глядя на него.

– И… что?

– И ничего. Он женат, и я не имею к нему никаких претензий. – Она отпила вина, поискала глазами, куда поставить бокал, и поставила на пол. – Я не хочу об этом говорить.

– Таня, ты была совсем девочкой, – надо было замолчать, но нечистая сила тянула его за язык.

– Я не имею к нему претензий, – повторила она.

– Прости. – Свое вино он выпил сразу, встал, налил еще и, не поворачиваясь к ней, быстро сказал: – Выходи за меня замуж. Я буду хорошим мужем.

Ему было страшно к ней повернуться, потому что, произнеся то, чего совсем не собирался, он понял, что ее сияющие глаза на самом деле есть единственное, что дорого ему в этой унылой жизни.

– Знаешь, – она заговорила не сразу, и он только тогда смог к ней повернуться, – на самом деле ты меня спас. И я тебе очень благодарна. Когда… все это случилось, я думала, что не выживу. Выжила бы, конечно, особенно когда Васька родился, но горе у меня было ужасное. А когда я тебя видела, почему-то становилось легче.

– Выходи за меня замуж, – перебил он.

– Нет, Слава, – она покачала головой, подняла с пола свой бокал, допила вино.

– Почему?

– Потому что ты не будешь со мной счастлив. Потому что тебе не хочется меня обнять. Потому что семейная жизнь должна быть радостью для двоих, а не для одного.

– Таня…

– Пока, Слава. Спасибо за книги. – Она легко улыбнулась и поднялась.

Почти сразу хлопнула дверь.

Он ее совсем не знает. Он ожидал, что Татьяна откажется выпить, но она согласилась. Он был уверен, что его предложение станет для нее верхом счастья, а она ему отказала.

Он отлично знал только одного человека – Ксюшу. Иногда его самого поражало, как точно он предвидел ее слова и поступки.

Почему-то, вспоминая Ксюшу, он всегда видел последний день своей прежней, беззаботной и счастливой, жизни. Как будто все, что происходило до этого, было настолько далеким, что казалось придуманным.

В тот день они ездили купаться на Москву-реку. Иванников ждал Ксюшу у подъезда и злился, что она опаздывает, потому что до электрички времени было в обрез, а следующая шла только через два часа. Ксюша выскочила виноватая, сразу начала извиняться, слушать ее было некогда, Иванников схватил ее за руку, и они побежали к метро. На поезд успели, даже подождали пару минут на платформе.

В вагоне она смотрела в окно, провожала глазами россыпи цветов на насыпи и улыбалась, поглядывая на него. Он тоже ей улыбался и старался прогнать предчувствие беды. Впрочем, не исключено, что ему только теперь стало казаться, что он что-то предчувствовал.

Потом они недолго шли по берегу и остановились около удобного песчаного спуска к реке. Вода была теплой, Ксюша попробовала ее ногой, ахнула от восторга, отплыла от берега, повернулась на спину.

Он тоже немного поплавал, хотел доплыть до противоположного берега, но не стал – по реке изредка ходили баржи, проносились катера, Ксюша стала бы нервничать, бояться за него. Он сидел на берегу, смотрел, как она качается на волнах от прошедшего мимо судна. Наконец махнул рукой – вылезай. Она послушалась, ей нравилось ему повиноваться.

Потом они ели бутерброды, собранные ее мамой, запивали их газированной водой. Потом снова лезли в воду.

Домой вернулись поздно. Ксюша первой заметила во дворе двух знакомых парней и махнула им. Они знали всю молодежь в округе, с кем-то учились, с кем-то просто тусовались. Иванников подошел поздороваться, Ксюша тоже. Новость, которую они услышали, оказалась настолько ошеломляющей и жуткой, что в нее трудно было поверить.

Сегодня утром за Игорем Трофимовым из их школы явилась полиция, а он, наркош недоделанный, с перепугу сиганул с шестого этажа. Насмерть, конечно.

С чего бы Игорьку в окно кидаться, парни не знали, но это знала Ксюшина мама. Она плакала, рассказывая, что ее бывший ученик Игорь Мариночку убил и деньги украл. Мама утром позвонила Марине, а ответил ей мужской голос… Игорь в том же здании работал, полиция его сразу нашла, но он сам себя наказал… Соседка видела, как он падал, до сих пор в себя прийти не может…

Ксюша слушала и боялась поверить, что мама говорит о тете Марине, которую она видела только вчера.

Потом Ксюша заплакала, Иванников ее утешал, как умел. И не мог собраться с мыслями.