Приют охотника
Шрифт:
Что-то в нем чувствовалось такое… Его глаза были серого цвета, в Междуморье таких не встретишь. Он был первым мужчиной без меча или по крайней мере без палицы, которого она видела за последние несколько недель. Да и голос его звучал немного странно, а от одежд пахло морем. Он был одет в просоленные моряцкие штаны и открытую спереди рубаху, которая была когда-то довольно дорогой. Теперь она вылиняла и порвалась. У ног его лежал узел.
– Кто ты? – спросила она.
– Странник, госпожа. – Казалось, она заинтересовала его чем-то, а может, он всегда такой любопытный. Он отличался той же спокойной уверенностью, что ее отец так часто… что была у ее отца.
– В злое время попал ты сюда, странник. Лучше тебе здесь не задерживаться.
Он покачал головой и улыбнулся. Было что-то успокаивающее в его улыбке и что-то неуловимо печальное.
– В некотором роде я специалист по плохим временам, госпожа. Я слышал, была битва. Я опоздал на нее. – Он нахмурился. – Странно все это!
– Почему же? – Она сама не знала, зачем тратит время на пустой разговор.
– О, обыкновенно меня доставляют вовремя. Боги помогают. Ладно, это не важно. А ты кто?
– Просто городская женщина.
Он удивленно переспросил:
– Просто? Молю тебя, скажи мне.
Если бы он видел, как она одета под плащом, он не принял бы ее за знатную даму.
– Белороза Верлийская.
– Дочь Утрозвезда? – Он низко поклонился ей. – Тогда тебе-то уж тем более лучше здесь не задерживаться.
– Я должна. – Зачем, зачем говорит она это совершенно незнакомому человеку?
Чужеземец! Кто еще, если не этот человек?
Придерживая плащ одной рукой, она протянула другой один из своих свертков.
– Мне было сказано отдать тебе вот это.
Он удивленно склонил голову, но не так удивленно, как она ожидала.
– Кем сказано?
– Верл.
– А… – Человек осторожно принял завернутого бога. – А что там внутри?
– Верл. Она… Он сказал, чтобы ты вернул ее, когда настанет срок.
– Не назвал ни времени, ни места?
– Нет. – Все это звучало настолько безумно, что она испугалась, не сочтет ли чужеземец ее совсем умалишенной.
Однако он оставался совершенно серьезен. Он посмотрел на маленький сверток в руках. В зал бегом ворвались несколько человек и бросились к столу. Другие поспешили наружу. Чужеземец один стоял столбом посреди смятения, не обращая на него никакого внимания, словно единственным, что могло быть интересным в городе, был этот маленький сверток.
– Так он или она?
– Как тебе больше нравится.
– Но она не будет говорить со мной?
– Нет, она говорит только с членами ее семьи.
Чужеземец нахмурился.
– А подношения? Как мне заботиться о ней?
– Мне кажется, от чужого она не примет и подношений. Возможно, стоит время от времени сыпать ей несколько зерен кукурузы… так, чтобы показать ей, что она не забыта, ладно?
Чужеземец серьезно кивнул и спрятал бога за пазуху. Рубаха почти не оттопыривалась.
– Прямо на сердце, – сказал он. – Я верну ее, когда настанет срок. Обещаю тебе. – Он вгляделся в лицо Белорозы неожиданно ясными серыми глазами. – А по какой дороге пойдешь теперь ты, госпожа моя?
Снова одолела ее предательская дрожь. Она поплотнее запахнула плащ.
– Молю тебя, уходи! Позаботься о Верл.
– Белороза! – крикнул знакомый голос.
Она вскрикнула и обернулась. Волнорез! Он хромая спешил к ней, опираясь на посох. На голове его была пропитавшаяся кровью повязка, лицо покрыто черной щетиной, но это был Волнорез, живой. Посох со стуком упал на пол, когда он обнял ее. Она прижалась к нему и ощутила твердый стилет под кушаком.
– Я не сомневалась, – солгала она, уткнувшись в его плечо. С очень высокими мужчинами всегда такие сложности.
– Твой отец… ты уже знаешь? Ну конечно, ты не можешь не знать! Дорогая, он встретил славную смерть. Я сам видел. Цвет варварского войска…
– Я слышала. Ты ранен. – Она собиралась ранить его еще больнее.
– Ногу подвернул во время бегства. О, дорогая моя! Я был у тебя дома…
– Повязка на голове, потому что подвернул ногу?
– Так, царапина. Стрела… ты же знаешь, у меня шкура что броня. Она и отскочила. Если бы у нас только были хорошие доспехи и оружие, все повернулось бы совсем по-другому! Пошли, дорогая моя, времени у нас в обрез.
– Нет, – ответила она.
Он немного отстранился, чтобы заглянуть ей в лицо.
– Нет? Ты что… нет? Нас ждет корабль. Капитан – старый друг… Он обещал мне подождать еще час, и час этот почти уже прошел. Там, в порту, такое творится… Быстрее!
– Нет. – Он сделал попытку увести ее силой, и она вырвалась, натянув плащ. – Милый, я понимаю, как тебе больно, но я не могу идти.
Люди кричали. Каким-то смятенным краешком сознания она воспринимала происходящее. Орда наступает. Вандок со своим войском входит в город. Никаких условий…
Толпа повалила прочь из базилики, обтекая ее с обеих сторон. Перед глазами мелькали искаженные паникой лица, слезы. Слышались крики. Но видела она лишь боль и смятение в глазах Волнореза. Он нагнулся за посохом, потом снова попытался увести ее, и она вырвалась из его рук. Хорошо еще эта его лодыжка! Будь у него свободны обе руки, он просто унес бы ее с собой.
Он закричал на нее. Она попятилась, на глаза навернулись слезы. Она пыталась объяснить, что любит его. Он продолжал бубнить что-то про ждущий корабль. Объяснить ему было невозможно. Она пыталась заставить его уйти, снова и снова повторяя, что не пойдет с ним.
В конце концов Волнорез потерял терпение. Судя по всему, нога причиняла ему больше страданий, чем он хотел показать, и кровь на повязке… не похоже, что это всего лишь царапина. Он нашел им корабль, спасение, он нашел ее, а она отвергала его… Еще бы ему не потерять терпение.
Когда слезы перестали застилать глаза, она стояла в зале одна.
Она сбросила плащ на пол и почувствовала себя совсем голой. Хуже, чем голой. Выступив из сандалий, прошла она через базилику к заваленному бумагами столу и дальше, в торец зала, на помост, где стоял раньше трон. Высохшую кровь на этом месте так и не стали смывать.