Приют соблазнов

«Приют соблазнов»

Глава 1.

Наташа стояла у огромного окна аэропорта и вглядывалась, как в мутном небе один за другим, вдалеке, в белой вате облаков появлялись невзрачные огоньки. Постепенно они становились всё ярче и наконец превращались в чёткие силуэты самолётов, потом терялись за вышками и строениями аэровокзала. И вскоре она наблюдала, как за глухим стеклом, без звука, один за другим шли на посадку, выпуская облако дыма, в тот момент, когда шасси касалось взлётно-посадочной полосы. Ей казалось, что все небесные птицы были одинакового размера и только разной расцветки и раскраски, с различными флагами и логотипами. На заляпанных стёклах, прорисовывались взрослые ладони, приплюснутые носы и детские пальчики, выпачканные в шоколаде и липких конфетах. Вероятно, родители показывали неугомонным детям, как небесные создания необычайных цветов садились на землю. Наташа подумала, что такой неряшливости не наблюдалось в аэровокзалах России, а тем более Европы. Но ей был симпатичен этот огромный аэропорт «Ататюрк» с лабиринтами переходов, магазинами, магазинчиками, кафе и ресторанами. Наташе вообще нравился запах дороги, суета, разноязыкий говор, толпы пассажиров, одетых кто во что горазд. Наташа удивлялась, настораживалась и украдкой наблюдала, как через строгий паспортный контроль проходили женщины-мусульманки полностью закутанные в однотонные, бесформенные рулоны ткани. Она диву давалась, как можно рассмотреть сходство фотографии в паспорте с натуральной физиономией, на которой не видно ничего, только кончики пальцев и глаза, а зачастую и те закрыты толстыми стёклами очков. А под тёмным, просторным балахоном можно пронести столько поясов шахида, что легко отправить на тот свет не только человек двести вокруг себя, но и весь терминал вместе с многочисленными самолётами. Одна надежда была на профессионализм полицейских кордонов и на то, что именно в этот день Аллах откроет безопасный, небесный путь не к нему в гости, а на её родину, в Россию.

Наташа несколько лет проживала в Турции и уже свыклась с традициями и нравами этой второй родины. Некоторое время назад трагический случай свёл её с мужчиной, за которого, она впоследствии вышла замуж. Это был мужественный, статный турок, но, как ей показалось на первый взгляд, с каким-то женским именем Эрен. Он служил в криминальной полиции на побережье Средиземного моря в красивом, курортном городе. Во время этих событий Наташа гостила у своей однокурсницы в Анталии, которая имела свою долю в агентстве недвижимости– занималась продажей и арендой жилья. Пока у гостьи была возможность, она помогала подруге в бизнесе и оказывала кое-какие услуги. Таким образом, однажды, на тихой вилле, Наташа обнаружила окровавленный и изуродованный труп молодой женщины. Жуткие картины такого рода она видела только в фильмах о маньяках и серийных убийцах, а когда ужасающая сцена развернулась перед её глазами, то безумные крики заглушили бы вой пожарной машины. Ошарашенные, привыкшие к размеренному, тихому течению бытия соседи, молниеносно вызвали наряд полиции. Вот тогда судьба преподнесла ей ещё один сюрприз, но уже со знаком плюс. Они не сразу рассмотрели друг друга и поняли, что это любовь, а только тогда, когда Наташа по окончание отпуска, улетела в свой Тамбов. Эрен мучился несколько дней, работал, как волк, стараясь заглушить тоску одиночества, но вскоре сел на самолёт и отправился в Россию, как тогда уже точно для себя решил, к жене. Ей исполнилось тридцать три, а ему сорок два, и это не был флирт, зов плоти, курортный роман по отдельности, а как раз всё это и плоть, и флирт, и романтические свидания при Луне сложились в один тугой узел семейных отношений. Конечно, сначала совместная жизнь складывалась не так безоблачно– различные культуры, характеры, быт, даже кухня и еда приводили к непониманию, а иногда и к конфликтам, но они осознавали, что в отсутствии друг друга существование совсем теряет цвет и смысл. Она смирялась с тем, что из рациона пропали её любимые сосиски и свиные отбивные котлеты, что в пять утра мулла будит её своей витиеватой песней, что тоненькие полоски бикини пришлось сменить на закрытый купальник. А он в свою очередь покорно шёл курить на балкон, даже если стояла жара плюс сорок восемь или лил дождь, на завтрак ел полезную, унылую гречневую кашу, которую, как он считал, должны употреблять дворовые собаки и уже не позволял себе лениться– принимал перед сном душ, чистил зубы и регулярно посещал парикмахера. А ещё они говорили на одном языке– на русском, а это, как считали оба, являлось залогом взаимопонимания. Наташа иногда с усмешкой вспоминала свою давнюю подружку, которая утверждала, что обольстить и женить на себе любого иностранца плёвое дело, стоит только одеть узкую юбку, чтобы сзади булки в обтяжку, блузку с глубоким вырезом, чтобы белая опара грудей вздымалась пузырями и томный взгляд с поволокой. Всё! Мужик твой! Тащи его в постель и айда куролесить с фантазией! Но только через дня три, несчастный, угорев от сексуальных утех, захочется душевного разговора, а перед ним сидит лохматая кукла с большими сиськами и тупо моргает глазами в непонимании. И всё, что некогда шевелилось между ног упадёт в изнеможении и больше не поднимется, невзирая на булки, сиськи и фантазию. Это Наташа знала точно, и ещё она знала, что мужчину надо кормить и слушать, если даже совсем не интересует футбол, автомобили, друзья и сослуживцы. В своё время Эрин год провёл в Белоруссии, изучая невероятно трудный и в произношении, и в грамматике, и в запоминании русский язык. После нехитрых подсчётов оказалось, что проходить обучение в столице Белоруссии гораздо дешевле, чем в самом захудалом городе России, да и климат помягче. На популярное турецкое побережье за сезон слетались миллионы туристов из России и стран бывших советских республик, поэтому почти в каждом отеле, магазине, ресторане общались с гостями на их родном и понятном. Граждане из бывшего СНГ не особенно утруждали себя изучением других языков, знали лишь «Чао, Хелло, Бай-бай» и на крайний случай «Гутен морген», поэтому предприимчивые турки быстро прогнулись под изменчивый мир и встречали «Руссо-туристо» словами: «Добро пожаловать, Здравствуйте, Приятного аппетита, Пожалуйста» и полным набором расшаркиваний перед вчерашними товарищами, у которых крышу сносило от того, что они вдруг стали господами, от дармовой выпивки, и от изобилия разнообразной еды. А когда случались конфликты, криминальные разборки, проблемы и непонимание, полицейский со знанием русского был просто на вес золота. Они проживали в небольшой, съёмной квартире с видом на море. Жили тихо, без шумных вечеринок, сабантуев и многочисленных друзей. Подругами Наташа как-то не обросла не потому что была осторожна и нелюдима, наоборот, характер она имела открытый и душевный, а просто потому что ей было жаль времени сидеть у какой-нибудь бездельницы-подруги дома, глушить литрами чай и перемывать кости общим знакомым. Исключение составляла всё та же однокурсница Тамара, через которую и произошло знакомство с Эрином. Но часто встречаться не получалось, потому что подруга по макушку была занята на работе, ещё имела огромную семью– маленького ребёнка, мужа-турка, свекровь, свёкра, брата мужа со своей семьёй, часто наведывающиеся из Стамбула тётки, дядьки, и вся эта гоп компания проживала хоть в большом, но одном доме, где кухня с холодильником и плитой была одна. Жили по турецким традициям– у каждой семьи своя комната, а трапезничали все за одним столом. Иногда Наташа закатывала глаза к небу и восклицала:

– Не представляю, как можно жить вот таким кагалом. Русские семьи стараются отщепиться от родителей, жить своей ячейкой, а вы, даже в отпуск отправляетесь по десять человек. А еды-то сколько надо приготовить! И ведь не каждому угодишь!

– А что ты думаешь, я на работу так торопилась?– возмущённо трясла головой Тома.– Да чтобы со свекровью меньше пересекаться и в этом котле не вариться. Я, русская, по их понятиям ничего не умею, меня же поучать надо, как долму готовить и бельё гладить. Представляешь, мы с мужем, что заработаем, почти всё родителям отдаём. Вроде, им видней, как деньгами управлять. Одно хорошо, что ребёнок всегда под присмотром, они в нём души не чают. Да и привыкла я уже, деньги, конечно все не отдаю, на трусы и на косметику всегда заначка есть.

Наташа, как только поменяла страну и переехала к мужу, то сразу записалась на курсы турецкого языка, пристроилась на работу в одно туристическое агентство и иногда сопровождала группы с туристами. А основное время, конечно, проводила с Эрином, которого любила и уважала. Но так, как сама придерживалась веры православной, не в полной мере была согласна с тем, что утверждали пророки Ислама: «Если бы одному из вас было велено совершить земной поклон перед другим, то это была бы жена перед своим мужем. Настолько большие права он имеет перед ней.» Почитать-то она мужа почитала, да только лоб в поклонах расшибать не собиралась и в спорные моменты парировала Эрину: «Ислам предписывает жене послушание мужу, а муж должен относиться к своей жене с сочувствием, справедливо и по-доброму.» А когда она уже шибко грустила и тосковала по родителям, то порешав на семейном совете, отправлялась погостить в свой родной Тамбов ненадолго. А Эрин препятствий не чинил, шкурку лягушечью не жёг, часы не переводил и чемоданы не прятал– понимал, что ни одно дерево сразу корней пустить не может, на всё надо время и терпение. Иногда летали вместе, но к тайной радости Эрина получалось это редко– он был очень загружен на работе в полицейском Управлении и если получал выходные, то дней на пять, а этого не достаточно, чтобы отправляться в дальний путь. А скрытое удовольствие он получал от того, что предпочитал в свой отпуск выспаться, спокойно попить пива, сесть у телевизора, болея за любимую футбольную команду «Галатасарай». И если он попадал к тестю с тёщей, то про мелкие счастливые моменты можно было забыть на всё время его присутствия. Предупреждённые заранее о визите дочери и зятя, родители составляли культурную программу с посещением многочисленных родственников в различных деревнях Тамбовской губернии. А там никто отдых не обещал. Подъём в шесть утра на рыбалку, потом резать барана (и ведь уважали гостя, понимали, что свининой обидеть могут чувствительную, турецкую душу), к вечеру половина деревни за столом, запотевшие бутыли с самогоном (вопрос принципиальный– никакой водки, сами с усами. На ржи, ячмени или из овса, самый милый вид напиток получается, в старинных традициях, так сказать)! В силу исламского воспитания, он пил мало, а крепкий алкоголь так и вообще можно было к яду приравнять, но пиршество, как правило, накрывали во дворе и можно было схитрить– рюмку-другую опрокинуть под стол или за спину. Но, как ни крутился паникующий перед застольем Эрин, в течение гулянки расслаблялся и к полуночи падал замертво, хорошо, если добирался до сеновала или жена до кровати доводила, потому что отказ поднять рюмку за мир во всём мире и дружбу народов не принимался – можно глубокую травму родственником нанести. И вот когда у полицейского случилась невероятная удача получить отпуск в августе, в разгар туристического сезона, он долго не решался сообщить об этом жене. Но всё обошлось как нельзя лучше– на семейном совете, после недолгих споров, решили провести время не с бутылкой пива возле телевизора, не вкушая самогон, а с толком и пользой для души– в Санкт-Петербурге, повышая так сказать культурный уровень. Из Анталии в Стамбул они прибыли рано утром, а самолёт до Питера отправлялся через несколько часов, ближе к обеду, и пара, сдав свой багаж ещё в Анталии, скиталась по гулким, широким коридорам аэровокзала. Оба

терминала были соединены длинными переходами, и поэтому с местного на Интернациональный пока решили не переходить– по прошлому опыту помнили– место для курения выглядело как курятник, без кондиционирования и до отказа забито курильщиками. А в терминале местного назначения хоть и было оживлённо, зато Эрин мог выходить на улицу, чтобы выкурить сигарету и подышать свежим воздухом. Наташа неторопливо скиталась по многолюдным залам, рассматривая витрины магазинчиков с сувенирами, часами, национальной бижутерией, детскими игрушками и парфюмерией. Монотонный гул аэровокзала, людская суета, ароматы кофе, свежей выпечки и газет навевали дрёму. Наташе захотелось пристроиться на каком-нибудь сиденье, подсунуть под голову мягкий рюкзак и хоть на минуточку впасть в сонное состояние. Накануне долго просидели возле телевизора, а проснулись ни свет ни заря, поэтому неумолимо клонило ко сну. Места для ожидания были заняты людьми, которые периодически менялись. Кто-то спал, растянувшись сразу на три сиденья, а кто-то расположился совсем демократично, пристроившись прямо на полу и подтолкнув под голову свои баулы или сумки. Она огляделась в поисках уголка, где смогла бы приютиться. В углу, прислонившись к стене и сидя на корточках, пристроилась молодая пара, неряшливо одетая в лёгкие майки, шорты и высокие ботинки на толстой подошве. «Угореть можно в этих копытах в такую жару.– подумала Наташа, а увидев огромные, туристические рюкзаки и палки для скандинавской ходьбы. Она ехидно усмехнулась про себя.– И эти туда же, только причём здесь палки? Хочется таскаться по горам, покорять хребты и вести здоровый образ жизни, то можно обойтись только рюкзаками». Компания молодых людей то ли из Китая, то ли из Японии молчаливо сидела на полу, уткнувшись в свои навороченные телефоны. Рядом на двух креслах пристроилась семейная пара, по всей видимости из Пакистана или Индии. Несколько ребятишек разного возраста, а парочка ещё в колясках мусолили сладкие булки, цеплялись липкими ручками за терпеливых родителей. Притулиться было негде, но уходить из этого зала ожидания она не могла, чтобы не разминуться с мужем, который после очередной выкуренной сигаретки, вернётся именно сюда. Наташа мысленно позавидовала мужику, который спал, растянувшись сразу на трёх креслах. На лицо было накинуто небольшое, полосатое, льняное полотенце.

«Надо же храпит с полным комфортом, ноги вытянул, полотенчиком прикрылся, чтобы свет не мешал.– со злой завистью подумала женщина.– Вот подойду сейчас и торкну его, чтобы ужался до одного сиденья».

Она уже решительно сделала шаг в сторону мужика, но на секунду замешкалась, решая, на каком языке к нему обратиться. И вот за эту секунду она рассмотрела то, на что не обратила внимание прежде. Он был хорошо одет. Наташа не особенно разбиралась в фирменных, брендовых вещах, но разглядела то, что летние, светлые туфли изготовлены не в Турции или России, а как минимум в Европе. Лёгкий костюмчик под стать, не ширпотребный. Брючный ремень из натуральной кожи. А вот в этом она знала толк. С появлением в её жизни супруга, Наташа стала интересоваться мужскими мелочами– зажигалками, портсигарами, харизматическими ароматами, ремнями и разными мелочами. Её муж много времени проводил в полицейской форме, и она старалась скрасить эту синюю унылость хорошим ароматом, ремнём не из кожезаменителя, стильными часами и шведской, кремниевой зажигалкой. Хоть Эрин и упирался, но спорить с женой было бесполезно. Наташа твёрдо считала, что офицер криминальной полиции должен располагать к себе, и выглядеть элегантно, а не как мешок, обвешанный пистолетами, дубинками и атрибутами устрашения. Наташа сделала второй шаг к спящему, и мысли пролетали в её голове, не акцентируя внимание ни на чём конкретно. Только взгляд уловил небольшой листок, который, по всей видимости, выпал из кармана то ли брюк, то ли пиджака и сквозняком его занесло под ряд кресел. Она присела на корточки, подняла бумажку, довольная тем, что теперь есть причина разбудить мужчину словами: «Это не вы, случайно обронили?» Поднимаясь, неловко задела его за локоть и перед её носом проскользнула рука. Наташка поднялась и стояла над мужиком, тупо уставясь. Вот теперь она поняла всю неправильность во всей этой картине: мужик с накинутым на лицо полотенцем, в дорогущей одежде, наверное мог позволить себе не валяться в зале ожидания аэропорта, а дождаться своего рейса в более комфортных условиях. Но самое жуткое в этой картине было то, что рука имела серый цвет. Не загорелый, не бледный, а именно серый, с синими ногтями. Наташа сделала пару шагов назад и огляделась– как и прежде, зал гудел привычными шумами, дети продолжали шалить и откусывать булки, японцы или корейцы тыкали свои гаджеты, туристы со шведскими палками читали книжки. Она вздрогнула от неожиданности, когда кто-то взял её сзади за плечи. Это был её муж. От него пахнуло табаком и мятной жвачкой. Наташа не говоря ни слова, машинально сунула найденный листок в карман брюк и показала рукой на мужика. Эрин сообразил в долю секунды. Он взял безжизненную руку, пощупал пульс, снял с лица полотенце и приложил два пальца к шее. Но по синим губам, по струйке крови, которая скатилась в сторону спинки кресла и от этого её никто не заметил, стало ясно, что мужчина мёртв. Всё дальнейшее происходило быстро, по деловому, без лишней паники и шума. Эрин оставил жену стоять на том же месте, а сам отправился к первому попавшемуся охраннику из службы аэропорта. Те сообщили в полицейское Управление Стамбула и медицинским сотрудникам, а сами отцепили место происшествия, дожидаясь приезда начальства и дальнейших указаний. Всё это время Наташа возвышалась над мужчиной, рассматривала его и думала скорбно, что стать одиноким и даже тихо умереть в огромном, многолюдном помещении очень просто, и никто не придёт тебе на помощь, потому что люди суетятся, бегут и спешат. Каждые пять-десять минут женский голос объявляет посадку на рейсы в различные точки мира. Вот и туристы с палками засобирались, но подъехавшие полицейские пригласили их на недолгую беседу. Для этого отвели небольшой служебный кабинет, находящийся рядом. Наташу и Эрена пригласили тоже. Рассказывать было особенно нечего, а про листок, который оказался в кармане, Наташа совершенно забыла. Её муж задержался в кабинете дольше всех и она уже забеспокоилась, потому что время регистрации на рейс приближалось. Наташу раздирало любопытство, но времени на разговоры не было ни минуты. Они заскочили в салон лайнера одни из последних, а когда разместились на своих местах и самолёт взревел двигателями перед взлётом, то расспросить про мёртвого человека, она решила позже. Ерин не выдержал и заговорил первым, как только набрали высоту:

– А ты знаешь, этот мужик русский и должен был лететь с нами в одном самолёте.– мужчина огляделся.– Представляешь, и сидеть мог рядом с нами, только он не зарегистрировался на рейс. Он не транзитник, как мы, по всей видимости, приехал из Стамбула, или из ближайшего города. В кармане обнаружены паспорта– российский, заграничный и распечатка электронных билетов на Санкт-Петербург.

– А как он помер-то? Приехал а аэропорт, развалился на сиденьях, платочком голову прикрыл и испустил дух?

– Там много непонятного. Работают эксперты и криминалисты, и на первый взгляд, похоже, что смерть случилась от сердечного приступа, но не исключено, что это убийство. Я встретил давнего приятеля, мы вместе учились в Полицейской Академии, он сейчас работает в Стамбульском Полицейском Управлении. Товарищ обещал держать меня в курсе.

Наташка подобралась:

– Послушай, а если это убийство, то как можно среди такого количества народа обнаружить убийцу? Ведь это аэропорт, люди меняются каждую минуту, самолёты взлетают и садятся.

– Ох ты любопытная, сразу видно– жена полицейского.– Эрин поцеловал жену в висок.– Обнаружить, конечно будет не просто, но если мужика убили именно в аэропорту, что мало вероятно, то вычислить убийцу реально. Кругом камеры видео наблюдения и проследить путь любого человека представляется возможным.

– А багаж? У него были с собой какие-нибудь вещи?

– Да, только сумка. Причём дорогая, из натуральной кожи. Купленная в Турции, но пошита не в горном кишлаке, а на фабрике.

– И что внутри?– Наташа легко ущипнула мужа за руку.– Да рассказывай ты, что я из тебя, как щипцами всё вытягиваю?

Эрин засмеялся и погладил жену по руке:

– Зачем ты забиваешь себе голову всякими ненужными вещами? Через несколько часов мы поселимся в отеле, потом пойдём гулять по вечернему городу, поужинаем в каком-нибудь кафе. Ты на родину едешь, в конце концов, не напрягай извилины о трупах, смертях. Думай о хорошем!

– И всё-таки?– не унималась женщина.

– Тщательный досмотр эксперты проведут позднее. Но на первый взгляд выяснилось, что мужчина путешествовал налегке– только смена нижнего белья, пара рубашек, носки и зубная щётка.– Эрин усмехнулся.– Маленькая, двухсотграммовая, уже почти пустая бутылка из под виски. А, да, папка с какими-то документами. Похоже мужчина посещал Турцию по вопросам бизнеса.– к досаде женщины, муж повернулся к иллюминатору, устроился поудобнее в кресле и пробормотал уже сквозь сон,– больше ничего тебе не скажу, потому что ничего не знаю. Скорее всего, тело отправят в Россию. Паспорт при нём, знают кто он и где живёт. Русские дальше будут разбираться.

Наташа закрыла глаза и в памяти всплыло одутловатое лицо умершего. Она передёрнула плечами и пробормотала:

– Интересно, как долго он лежал в мёртвом состоянии? Даже страшно, столько людей находилось вокруг, играли дети рядом, ели сладости, дышали одним воздухом.

– Он умер примерно три часа тому назад. Точнее патологоанатом скажет после вскрытия. И всё, хватит, не будем больше об этом.– Эрин сжал руку жены и натянул очки для сна, которые вместе с другими мелочами для удобства и комфорта пассажиров предоставляет авиакомпания «Туркиш Эйрлайн».

«В той жизни мужик-то видать был ничего, симпатичный, светловолосый, руки ухоженные. Только не брился пару дней и морда слегка помятая, как будто пил всю ночь.»– уже про себя продолжала рассуждать Наташа, прокручивая в памяти увиденное.– Да, похоже на то, опохмелялся с утра, раз недопитый мерзавчик в портфеле нашли. На вид где-то за пятьдесят, немного лишний вес. В его возрасте надо быть осторожным с алкоголем, перееданием и с избыточным, бурным сексом.

Она одела наушники, включила экран мини телевизора, вмонтированного в спинку предыдущего сидения, в программе выбрала музыку, и вскоре задремала, уткнувшись в плечо мужа.