Шрифт:
Татьяна Нильсен
«Смертельный вояж»
Глава 1
Когда Наташка открыла глаза, то поняла, что лежит на прохладном, кафельном полу из испанской плитки терракотового цвета. Увидела изящные, гнутые ножки диванчика, низкий кофейный столик из натурального дерева, огромная, керамическая напольная ваза с сухими, скрюченными цветами и пыль, везде рыжая пыль. Она попыталась пошевелиться, голова закружилась, и затылок заломило от боли. Девушка поднялась, но не решилась встать на ноги, потрогала гудящую голову, крови хоть и не обнаружила, но шишку нащупала довольно крупную. Вокруг стояла мёртвая тишина, царил полумрак, только немного света просачивалось через полузакрытые жалюзи и тяжёлые шторы. Она начала вспоминать, как попала сюда и почему оказалась на полу. Приехала на такси, спустилась по каменной лестнице, пошла к дому не с парадного входа, а со двора, открыла ключом дверь и вошла. Стало понятно, что здесь кто-то есть по еле уловимому ветерку, по запаху пота, мужского одеколона и движению, которое она уловила краем глаза. Вдруг повернувшись наткнулась на глаза какого-то змеиного, зелёного цвета.
«Вот козлище! Ещё говорят, что иностранцы к женщинам трепетно относятся.– зло подумала Наташка, потирая ушибленное место.– Сколько я так валялась– пять минут, десять, тридцать? Хорошо бы обойтись без сотрясения, а то где доктора найти? Страховки в этой сфере деятельности не предусмотрено.»
Эта история началась на чудесной вилле из белого камня, с бассейном во внутреннем дворе, с небольшим садом, засаженном апельсиновыми, оливковыми и мандариновыми деревьями. В это раннее утро тихий район на берегу моря ещё толком не проснулся, только птицы прятались от жары в листве и где-то кричал павлин. Она огляделась: сотовый телефон, и сумочка валялись тут же на полу.
«Странно,– прикинула Наташка,– я всегда застёгиваю сумку на замок.– Почему выпал телефон?– она пошарила в недрах, но всё лежало на месте – кошелёк, паспорт, косметичка.– Хотя паспорт всегда прячу в другое отделение? Всё перепуталось, наверное всё-таки сотрясение.»
Она поднялась на ноги, немного постояла, а когда перестала кружиться голова, осмотрелась вокруг и двинулась по направлению к кухне. В горле пересохло от пережитого ужаса, невыносимо хотелось пить.
«Необходимо приходить в себя и браться за дело. Работу никто не отменял.»
Наташка догадалась, что застала вора, и ещё не решила как ей поступить– позвонить подруге, своему шофёру или сразу в полицию. В чужом, пыльном, мрачном доме стало зябко, страх не отступал. Девушка тряхнула плечами, как бы отгоняя панику и двинулась вглубь. Сначала осмотреться, понять что происходит, а потом уже бить тревогу. Здесь она находилась впервые, но знала, что виллу сдают на лето в аренду туристам и поэтому никаких особенных ценностей в этом месте находиться не должно. Ещё пошатываясь прошла по полутёмному холлу. На кухне наклонилась, прямо из-под крана выпила тёплой, застоявшейся воды и брезгливо вытерла ладошкой рот. Потом, скрипнув тяжёлой дверью, заглянула в спальню для гостей. Стояла тишина и полумрак, через закрытые окна не доносилось ни звука. Сквозь тонкие полоски света, которые просачивались через створки жалюзи она увидела слой пыли на мебели, засохшие цветы в вазах и гора окурков в пепельнице. Стало понятно, что после предыдущих жильцов здесь никто не убирал. Наташа по широкой, деревянной лестнице, почти на ощупь, поднялась на второй этаж. В центре располагалась большая гостиная с большим, зашторенным балконом, и по разные стороны вели двери в спальни. Здесь, так же как и внизу, было сумрачно, душно и безмолвно. По спине пробежали мурашки и стекла струйка холодного пота, она зябко поёжилась, взялась за ручку и толкнула дверь с правой стороны. В лицо ударил яркий свет, и в первую секунду она зажмурилась, но постепенно начала различать предметы. Через настежь распахнутые двери балкона ветерок колыхал плотные, бордовые шторы. С одной стороны от пола до потолка встроенный, зеркальный шкаф отражал белый потолок, с другой огромная кровать, на которой лежала обнажённая, молодая девушка, слегка прикрытая простынёй. Длинные, белокурые волосы, спутано зарывали лицо и шею. Связанные руки, как у безвольной куклы, закинуты и затянуты у изголовья на одном из металлических столбиков на никелированной спинке кровати. Наташка подошла ближе и замерла от ужаса– то что она приняла за узоры на постельном белье, оказалось кровавыми пятнами. На деревянных ногах она попятилась назад, цепляясь за стены и дверные ручки, страх сковал непослушное тело. В глазах плясали красные огни– на полу, на стенах, на мебели виднелись брызги и пятна уже подсохшей, бордовой крови. Девушка поняла, что сейчас её просто разорвёт, тошнота из недр живота поднялась к горлу. Ничего не соображая, цепляясь за косяки и оставляя на них красные следы, она выбежала во двор и, наклонившись над клумбой, освободила желудок. С трудом отдышавшись и набрав полные лёгкие воздуха, закричала:
– Полиция! Полиция! Помогите!
Она продолжала кричать, размахивать руками, поднимаясь по лестнице от дома к дороге, стуча во все высокие заборы, пока не услышала вой сирены. Кто-то из соседей, увидев в окно безумную, измазанную кровью женщину в такой ранний час, подумал, что самое лучшее решение в этом тихом, фешенебельном районе большого, курортного, турецкого города, это вызвать полицию.
Офицер криминальной полиции Ерин Исан за время туристического сезона уставал как собака, а активный сезон длился с начала мая по конец октября. Выходные появлялись довольно редко, и если такие дни случались, уважаемый полицейский не брился, не чистил на ночь зубы и выходил в город на обед или выпить кофе в мятых майках и застиранных джинсах. Он жил один в съёмной квартире, в которой имелось всё необходимое, но довольствовался малым, пользовался лишь автоматической стиральной машинкой, телевизором, кроватью и маленьким лэптопом. С женой развёлся давно и так же давно не видел своего сына, по которому очень скучал. По законам Турции, его, как полицейского, каждые пять лет переводили в другой город на новое место работы, якобы во избежание коррупционных связей. Да и какие связи? Он дорожил своей работой, хотя иногда соблазны возникали и вовсе не потому, что хотел обогатиться. Проблема заключалась в национальном характере– многие хотели с ним дружить, а полицейский даже не мог позволить бесплатно отобедать в ресторане приятеля, потому что вдруг коллеги расценят это как взятку. И вот когда подошло время переезжать второй раз, жена просто забрала ребёнка, свои монатки и уехала к родителям в центральную Турцию. А Ерин отправился работать к лазурному морю, в прекрасный, курортный город на берегу Средиземного моря. Но для него не существовали прелести этого международного курорта, если за сезон полицейский выбирался пару раз с друзьями на яхте в какое-нибудь живописное
Вот и эти два свободных дня полицейский бездельничал. Вчерашний вечер он провёл с друзьями в баре, пил много пива, заглядывался на женщин, и вернулся за полночь. А сейчас, в девять часов утра, смотрел на себя в зеркало с неудовольствием– всего сорок лет, а седая щетина вылезла на лице и кудрявую голову надо непременно подстричь.
«К парикмахеру сейчас, а уж бриться только завтра утром перед службой.»
Он умылся, почистил зубы, приготовил большую кружку кофе со сладкими булочками и уютно расположился у телевизора, чтобы узнать утренние новости. Телефон зазвонил, как всегда невовремя.
– Доброе утро шеф. Извините, но я думаю, что вам надо приехать. У нас ещё один труп.
Полицейский узнал взволнованный голос своего подчинённого Закарии, который понимал, что лишает своего шефа выходного, и как бы извиняясь продолжил.– Вы сами приказали, что если случиться что-то похожее, сразу звонить вам!
– Всё в порядке, не извиняйся, говори адрес.
Через двадцать минут Ерин перелез через полосатую ленту, огораживающую место преступления, и показав удостоверение полисмену, пошёл к дому. За спиной тихо переговаривалась толпа любопытных, стояло несколько полицейских машин и карета скорой помощи. Без суеты и лишних разговоров работали криминалисты, снимая отпечатки пальцев, рассматривая каждую волосинку и раскладывая свои драгоценные находки по пластиковым пакетикам. Он поднялся на второй этаж, нос к носу столкнувшись со своим шефом-начальником полиции. Этот пятидесятилетний мужчина был высок, строен, всегда чисто выбрит и очень нравился женщинам. По сути являлся карьеристом, и мечтал быстро подняться по служебной лестнице. Ему это во многом удалось, потому что в оперативной работе считался настоящим профессионалом, мог дать толковый совет, в случае необходимости надавить на подчинённых, и всегда использовал любую ситуацию в своих интересах. Он приветствовал Ерина кивком головы и, взяв под руку, отвёл вглубь коридора для приватного разговора.
– Послушай Исан. Это уже третий похожий труп. Я буду ходатайствовать о расформировании отдела, если ты и твои люди не начнёте давать результат.– шеф с трудом сдерживал злость.– Завтра в десять меня вызывают в главк на совещание по этим убийствам, а до этого времени на столе должен лежать отчёт. Ты знаешь, что надо делать, не мне тебя учить. Выжимай из криминалистов всё что можно, отправляй людей опрашивать район и ни слова прессе. В городе должно быть спокойно, без паники. Предупреди своих, чтобы держали рот на замке.
Шеф уже повернулся уходить, но вспомнил:
– Исан, похоже у нас свидетельница есть, её осматривает доктор во внутреннем дворе. Кажется дама видела убийцу. Она русская и тем более хорошо, что ты знаешь русский и английский. Так что сможешь с ней договориться, но особенно не дави, она в шоке. С охраной что-нибудь решим, но только с завтрашнего дня и только если она действительно что-то видела. В таком случае, её надо беречь, как единственного свидетеля.
Ерин кивнул и поспешил в комнату, где произошло убийство. Это оказалась небольшая спальня, декорированная в светлых тонах, в которой находилось лишь огромный, зеркальный шкаф-купе от потолка до пола и от стены до стены, и широкая кровать с никелированной решёткой у изголовья. И к этому металлическому плетению шёлковым, белым шарфом были привязаны руки молодой девушки. Полицейский аккуратно, чтобы не мешать криминалистам наклонился над покойницей. В мыслях формировались фразы для протокола: длинноволосая блондинка, рот заклеен скотчем, лицо чистое и уже спокойное, зато тело жестоко растерзано, всё в синяках и кровоподтёках, а самое жуткое-распоротый живот от солнечного сплетения до паха. Это страшное зрелище утвердило Ерина в мысли, что они имеют дело с серийным маньяком, и к двум, уже имеющимся убийствам, прибавилось третье. От этого заныло под ложечкой, он осознал, что смерти на этой девушке, возможно, не закончатся. Для спокойной Турции убийства в принципе были случаями из ряда вон выходящими, а уж серийные убийства с такими извращёнными деталями просто шокировали многих полицейских. Ежедневно они сталкивались с мелкими карманниками и матёрыми ворами в законе, с продавцами наркотиков, насильниками, с пьяными дебоширами– и то, в основном это были иностранцы. А тут третье тело с вырезанными сосками грудей и распоротым животом. Ерин вспомнил наказ шефа и подумал, что надо будет собрать всех, кто причастен к расследованию, обязательно строго-настрого приказать не распространяться не только о деталях, да и вообще наложить гриф секретности на это дело. Он первый раз столкнулся со столь сложной и хитроумной задачей. Многолетний опыт подсказывал, что мотивы убийств можно просчитать, но поймать хитроумного сумасшедшего будет очень трудно, потому, что он и сам не знает, когда в нём, в добропорядочном с виду человеке, произойдёт затмение. В поимке маньяка, конечно можно рассчитывать на случайность, но это мало вероятно. Его нужно просчитывать, лучше посоветоваться с коллегами из других стран, проконсультироваться со светилами психиатрии из Стамбула, да и просто напрячь извилины. В такие минуты Ерен мысленно обращался к Аллаху и просил дать терпения, силы, разумения и веры. Полицейский не считал себя особо религиозным. Во время поста Рамадана ел в неположенные часы, пил воду и курил, иначе не хватало бы сил для работы, тем более, что телесное воздержание, как правило, приходилось на самые жаркие месяцы лета, но в такие дни как сегодня возникала острая нужда в поддержке высших сил.
Санитары уже развернули чёрный пластиковый мешок и стояли посередине комнаты, как слуги Харона в ожидании приказа закутать тело в чёрный саван и отправить в морг. Патологоанатом– лысый, дотошный коротышка, увидев Ерина махнул ему рукой, и когда тот подошёл ближе заговорил в самое ухо:
– Всё как в двух предыдущих случаях, лицо не тронуто, а тело он искромсал, как и у других он вскрыл живот и отрезал соски. Время смерти от четырёх до семи часов утра. Орудия убийства пока не нашли, но смею предположить, что это был хирургический скальпель или тонкий нож, надрезы сделаны профессионально. Она умерла ужасной смертью, вероятно, он хотел, чтоб она мучилась и похоже, для этого у него было достаточно времени. Однако точнее причину смерти и по всем вопросам приходи завтра после обеда, я дам заключение.