Призма Сердца
Шрифт:
О! – учтиво обратился неприметный человечек, допивая стакан с чаем, – он встал и протянул руку журналистке, сдержанно улыбнувшись. – Добро пожаловать! Меня зовут Стивен Харт.
– Гелла, – кратко ответила на его рукопожатие девушка.
– Прошу! – Харт сделал жест рукой, и Гелла покорно села за отодвинутый охранником стул.
Император обошёл небольшой круглый столик и сел напротив неё.
– Может быть, сумочку поставим рядом?
– А, нет, нет, – замотала головой Гелла, – у меня там… важные бумаги. При всем моём уважении, Император. Мне так комфортнее.
– О, давайте без формальностей, – наливая чай себе и Гелле, проговорил Харт, – просто Стивен, зовите меня так.
Гелла напряглась, но почувствовала, что ещё не время, чтобы идти в атаку, – как пожелаешь, Стивен.
– Вот, другое дело! Тем более, мы одного возраста. К чему нам подобная формальность?
– Согласна, – холодно ответила Гелла, – она опустила взгляд на стол. На нём стояли всевозможные фрукты. В центре гордо возвышался фиолетовый ананас, от него спиралью шли бананы, перемешиваясь с тарелками горячего мяса, которое благоухало и приглашало испробовать его на вкус. Вместе с ними на мисках стояли горы икры, которую Гелла в жизни не видела даже на прилавках магазинов. За ними шли поразительные пирожные и сладости всех мастей. Гелла не успела опомниться, как перед ней возник фужер, который наполнял благоухающий нектар.
– Император, закончив пить чай, так же поднял бокал и протянул её Гелле. Увидев, что девушка даже не притрагивается к фужеру, Харт «решил её успокоить». – Заверяю вас. Оно не отравлено, – улыбнулся правитель.
– Я готов «чокнуться» с вами по-настоящему. Вы ведь знаете об этой исторической традиции? Вино из наших утончённых кубков перемешается, что будет означать наше полное доверие друг к другу, разве не так?
Гелла помедлила немного и поняла, что стоит поиграть в его игру. Тут, как в шахматах, нужно обдумать все наперёд, но главное – всегда быть на шаг впереди противника. Гелла подняла бокал и почувствовала нехорошую вибрацию в руке, как только их бокалы соприкоснулись.
– Что–то не так. Я играю совершенно чуждую мне роль в этом спектакле. Когда же мне сделать свой ход? Гелла, думай, думай, что ему нужно от тебя?
– За вашу красоту, – сдержанно улыбнулся правитель, после чего и он, и девушка осушили бокалы.
– Это не очень-то похоже на патриотичный ром в армейских частях, – удивилась Гелла мягкости вкуса в сочетании с высоким градусом напитка.
– Конечно, нет, – покачал головой Император, – это…
– Из внешних земель?
– Именно так. Вы очень проницательны.
–Почему же вы не разделяете страсть ваших подданных?
Стивен усмехнулся: «Я не большой любитель выпивки, к тому же, насколько я знаю, алкогольная продукция в частях запрещена».
– Ваши солдаты думают по-другому.
– Вот как? Что ж, возьму на заметку, обещаю разобраться с этим недоразумением.
– Возможно, – осмелела Гелла, – Вы сможете так же упразднить и кое-какие иные аспекты, ускользнувшие от внимания.
27. Бронетранспортёр провонял перегаром капитана, Гелла, чувствуя, что её сейчас стошнит, держалась из-за всех сил, чтобы не дать повода свинье в форме для насилия.
– Ты откуда сама-то? – будто бы среагировав на её мысли, спросил человек в форме.
– Из столицы.
– Да? И что вы?! – надорвался комманданте – Вы, столичные, понимаете в войне?! Какого чёрта ты вообще сюда приехала?
– Именно для того, чтобы понять, – утирая кровь из носа, огрызнулась Гелла, – я и поехала сюда! Хотя какого чёрта! Что ты себе позволяешь?! Я в этом гадюшнике оставаться не собираюсь! Вы – военные, вот вы и служите!
Комманданте в сердцах рассмеялся. – Верно, гражданским, особенно бабам, нечего делать на войне, сиди дома, рожай детей. И не лезь под руку, ясно тебе?
Гелла уставилась в пол, понимая, что, несмотря на страх к этому военному и тому, что у него револьвер, она готова заехать ему по морде, скажи он ещё хоть одно слово.
– Какого чёрта, Брайан?! – думала она, – ты вообще знаешь, куда отправила меня твоя «хорошая знакомая»?! Эта тупая корова наверняка целыми днями сидит в своем офисе и даже понятия не имеет, чем занимаются её сотрудники в полях!
Транспортёр начал притормаживать около одной из хижин поселения.
Солдаты, вывалив наружу, окружили дом. Последним показались комманданте с Геллой.
Подтянувшись, он пошел к двери и стал молотить в него рукой. Через полминуты дверь осторожно открылась, и Гелла увидела стоящего на пороге старика, который, сжав губы, открыл им дверь.
– Ты, – капитан сплюнул под ноги, – знаешь, что карантин у вашей деревни? И никому нельзя её покидать?
Старик стоял молча, глядя на него.
Командир замахнулся и отвесил пощечину, – глухой что ли? Я спросил, – знаешь ли, что карантин?!
Старик в итоге кивнул, чем ещё сильнее разозлил военного, – Я спросил, знаешь ли, что карантин или нет?! Не тряси своей пустой башкой, а скажи – да или нет! – после чего старик получил удар ногой в живот и отлетел вглубь своей хижины. Проследовав за ним, Гелла и командир увидели трёх молодых девушек и мальчика, которые, видимо, были детьми этого старца.
Капитан достал револьвер, и ткнул им в сторону ребят. Парень инстинктивно закрыл собой своих сестёр.
Старик, скрипя зубами, с акцентом выдавил из себя: да.
– Вот это другой разговор! А теперь самое важное – что это за зверёныш, который побежал к нашей базе? Лучше бы тебе знать ответ, старик.
Гелла стояла и наблюдала за всем, как будто это был какой-то сюрреалистичный фильм, но никак не настоящая жизнь.
– Это сын Майи, которая тяжело больна, – покашливая, сказал старик, – молодых мужчин и шаманов забрали ваши солдаты. Поэтому некому помочь Майи вылечить её недуг. Её сын пришёл к нам за медицинской помощью.
Капитан стоял в молчании какое-то время. Гелла подумала, что может в нем проснулось что-то человеческое, и он понял, что натворил. Но вместо этого тот бросился на старика и стал пинать его. – Ублюдок старый! Думаешь, я поверю тебе?! Наверняка вы планировали диверсию на нашей базе! Где, где эта сука, мать его?! Где она?! Клянусь, старый идиот, если ты будешь молчать, я пущу пули в твоих выродков! Ну, говори же! Ну!
Старик скрипел зубами, изо рта его текла кровь, из глаз – слёзы. В итоге, испугавшись за свою собственную семью, отец указал на дом женщины.