Призма Сердца
Шрифт:
– Твои же солдаты, – пронеслось в голове Геллы.
– На мирное поселение к югу от базы было совершено нападение группировки вооружённых шаманов. При проведении спецоперации по ликвидации и освобождению заложников, – продолжил командор, – группа, состоящая из 15 шаманов, была устранена. Но в ходе операции шаманами-агрессорами были сожжены заживо все жители поселка…
Гелла почувствовала, как воздух вокруг неё давит ей на мозг, проникая чрез кожу и череп.
– Таким образом, доблесть наших солдат спасла вам жизнь, когда вас оглушил один из шаманов с помощью своей магии. Всё это есть в предоставленном отчёте. – Командор пододвинул папку с бумагами ближе к Гелле. – Можете ознакомиться с ними по дороге, вас уже ожидает транспорт, который доставит вас обратно в Империю.
– Но ведь, – Гелла не выдержала, – там не было никаких шаманов! Никакой магии, вы спятили?! Там был комманданте и вы, вы же!..
– Всё в отчёте, я же сказал, – не меняя безразличного тона, перебил её командор, – вы просто устали. Конечно, пережить такой стресс после встречи с шаманами! Они и разум ваш могли прополоскать как следует! Но вы не волнуйтесь! Это пройдёт.
Гелла как во сне покинула кабинет и через несколько часов уже летела на вертолёте обратно в империю. Тотальная, чудовищная ложь душила её, сдавливая горло. Как же так? Это место, эти люди… Чему теперь верить? Гелла была в катастрофическом ступоре. Богиня, подскажи, помоги…
35. – Я не знаю, Гел, – можно я так тебя называть буду?
– Арчи, конечно, можно, – выдохнула Гелла.
– Ну вот и славненько.
– Наверное, я слишком эгоистична.
– Почему?
– Я заставляю переживать тебя все эти вещи…
– Да брось ты! Нельзя оставлять работу недоделанной!
– Думаешь, это работа? – удивилась Гелла.
– Ну, могу назвать это проработкой воспоминаний. В любом случае, это деятельность, направленная на получение какого-то результата, так?
– Думаю, да.
– Так почему бы нам не послать всё это подальше и не открыть новую главу? Начать создавать её заново, несмотря на всё, что с нами произошло? А? Тогда и цель не нужна, мы просто будем наслаждаться процессом написания истории!
– Извини, но я так не могу. Пока не могу…
– Да? А когда сможешь?
– Не притворяйся, Арчи. Ты сам прекрасно знаешь, когда!
– Может, в тот самый момент, когда ты воззвала ко мне в вертолёте, и я не ответил тебе?
– Хм, если ты готов принять на себя и эту ответственную роль, то да. Значит, ты помнишь, что было и после этого?
– О да, ты страшно разозлилась.
– Да?
– Ага, и поклялась наказать каждого преступника до последнего…
– Что такое?
– Или же не всех? – прищурился Арчибальд.
– Но я ведь не знала тогда… – Гелла закрыла глаза и улыбнулась – о Нём….
36. – Что мы тут делаем, Майкл?
– Ждём, – мрачно отозвался сослуживец, уткнувшись в руль автомобиля и наблюдая за толпой, собравшейся у Колизея.
– Спасибо за пояснение! А то я не заметил! Я спрашиваю, чего именно мы ждём, а? Не знаю, как ты, а я уже восьмые сутки без сна! Если я и дальше буду сидеть на стимуляторах, то, когда усну, Майки, ты окажешься без напарника, задумывался об этом?
– Брук, приказ Кранка – быть здесь. К тому же, мы не единственные, кого управление послало сюда.
– Я в курсе! Это меня и раздражает! На кой чёрт тут столько агентов собирать?!
– Для безопасности.
– Безопасности? Да тут же целый парад! Половина военных имперцев, причем, элита! А ты за них беспокоишься.
– Я не знаю в чем смысл всего этого, – мрачно отозвался Майкл, – просто у меня плохое предчувствие. Тем более, у нас приказ.
– Господи, какой же ты зануда, да что тут может произой…
Машину и все близлежащие дома встряхнуло, выбив не одну сотню окон ударной волной. Пытаясь не потерять сознание от вибрации, Майкл смотрел вперед, с ужасом наблюдая, как над стадионом поднимается демонический зелёный вихрь.
– Господи, – выдавил из себя Брук, вжавшись в спинку сидения.
Через несколько минут двое агентов отряда Сердца уже были в эпицентре событий, в круговороте из пожарных машин, военных транспортёров, вертолётов скорой помощи. Брук метался вместе с другими членами отряда по территории, собирал информацию, налаживал кооперацию с прибывшими имперцами, чтобы они помогали выжившим сослуживцам и их семьям покинуть горящий Колизей.
Майкл же стоял полностью отстранённый, в ушах стоял звон, но не от взрыва, а от густоты пространства, что скрутило его тело. В рамках своей оперативной деятельности Майклу приходилось сталкиваться со смертями, с гнусными преступлениями, которые мог выдумать, казалось, только мозг очень изощрённого сценариста криминальных фильмов, однако, которые на поверку оборачивались жестокой реальностью. Но даже эти эпизоды не шли ни в какое сравнение с тем, что происходило сейчас. В какой-то момент, в подтверждение тому, что миром взаправду управляло некое злое божество, часть стадиона обвалилась, погребя заживо тех, кто ещё мог остаться в живых. Пыль с грязью моментально вздыбились и накрыли всех находящихся поблизости. Майкл стоял, зажмурив глаза и закрыв руками лицо. Все горе, весь ужас и непонимание людей, которые по чьей-то злой воле оказались в эпицентре трагедии, материализовались в этот режущий вихрь из пыли, в которую превратились чьи-то судьбы. И сквозь него Майкл услышал плач, всхлипы. Сначала он подумал, что его воображение играет с ним злую шутку, но затем, несмотря на этот буран ненависти, он распахнул глаза, а возможно агент смотрел даже вовсе не ими, а тем, что билось в его грудной клетке, и увидел на руинах Колизея женщину. Она возвышалась над ураганом. Майкл никак не мог понять, мерещится это ему или происходит на самом деле. Женщина рыдала, прижимая к груди мальчика лет десяти, в военной фуражке имперца, ниже живота ребёнка ничего не было, взрыв поедал всех, не глядя на возраст. Она сильно сжимала его руками. Майкл чувствовал, что женщина понимала, что уже ничего не может сделать для своего ребёнка, она молча убаюкивала его, чтобы ребёнку легче было забыться вечным сном. В следующий момент женщина, будучи спокойной, затряслась, подняв голову вверх взрыва, а затем её голос перерос в рокот, сотрясший землю, а пыль, которая хаотично летела, заставил принять форму спирали. Майкл и женщина находились теперь в центре урагана из скорби, который оглушал и парализовал всё тело. Майкла трясло, он смотрел на женщину и не представлял, как ей помочь, как унять её горе, но тут он заметил и другое – женщина не рыдала, это был крик, крик, полный гнева, который трансформировался в сгущённое фиолетовое проклятие, которое проникало во всё вокруг. Ничто не могло помочь этой женщине, ни ей, ни тысячам других. Она понимала это, как никто, ведь ни одна живая душа не хотела услышать её плач, и тогда она трансформировала всё своё отчаяние в силу, которая должна была смести всё то, что причиняет боль ей и миллионам других людей. Майкл схватился за своё сердце. Он чувствовал, как рука его проходит сквозь кожу, мясо, ломает кости и хватается за него. Он чувствовал, как его сердце покрывается этим лиловым проклятием. И каждый человек в мире тоже, осознавал он этого или нет. Майкл не мог винить эту женщину за такой сомнительный дар, однако он был благодарен судьбе, что оказался именно в этой точке мироздания в этот тягостный, но в то же время поворотный момент в истории. Ему претила мысль, что всё это могло произойти с ним или с кем-либо другим, однако урок, который он вынесет отсюда, был куда ценнее – даже если человек находится в неведении, он все равно часть мира, часть этого огромного живого сердца, которое состоит из тысяч других сердец, и когда хотя бы одно из них плачет, мир не должен быть счастлив! Просто не может себе этого позволить, пока другие корчатся от бессилия что-либо изменить! Вторым уроком Майкла было то, что он был в этом осознании не одинок, на таком же расстоянии от женщины, только с другой стороны, стояла молодая девушка, которая так же держалась за своё сердце, и Майкл знал, что она чувствовала то же самое, что и он! Кто же, кто же ты?..
Майкл очнулся ото сна, точнее, от воспоминания того рокового дня, когда был совершён поджог шаманами Колизея, и он точно знал, почему именно сейчас он прожил события десятилетней давности. Тот силуэт молодой девушки, который он видел, это была она… Майкл был абсолютно в этом уверен, он начал лихорадочно разбирать бумаги, которые ему предоставил Кранк, и он увидел наконец её фотографию, которую не единожды встречал в газетных публикациях за последние годы. Это была Гелла, та, что Майкл был уверен, знала правду о шаманах, та, которая тоже видела богиню-мать, и та, которую ему поручили убить.
37. – Как интересно, – вскинул одну бровь Харт, – вы так изящно приравняли свободу к убийствам. Хотя я слышал мнение, что именно тоталитаризм ведет к бесконтрольным расправам.
– Вам это лучше знать, – парировала Гелла.
– Отнюдь, – улыбнулся Харт, подняв бокал.
– Пожалуй, пропущу, – отвергла его предложение девушка.
– Ваше здоровье, – пригубив бокал, заключил Харт, – замечательно, не находите?
– Что именно?
– Я как человек ответственный за всю Империю могу свободно с вами беседовать, – резко сменил тему Харт, – абсолютно непринужденно могу общаться с вами, человеком, далёким от такого бремени. И инструментом нашего общения является, – Харт потряс жидкость, которую только что испил, – небольшой градус, который подогревает наше доверие друг к другу, разве нет?