Признание шефа разведки
Шрифт:
Споркин привлек к делу нескольких своих юристов. Он вытащил из кармана пиджака свой громоздкий, толщиной в несколько сантиметров бумажник и положил его на стол, давая тем самым понять, что работа затянется на всю ночь. Он сознавал важность момента.
— Давайте попробуем сделать так, чтобы получить разрешение президента, — сказал Споркин своим юристам. — Директива президента подстрахует действия ЦРУ и Кейси. Президент своей властью защитит. Это было бы разумным шагом.
Возникшие вопросы были наиболее щепетильными из всех, с которыми ЦРУ когда-либо имело дело: поставки оружия Ливану, заложники, их безопасность, судьба резидента Бакли, находившегося в руках террористов уже 20 месяцев, возможно, все еще живого, а возможно,
Закон, предусматривающий «своевременное» уведомление комитетов по разведке, имел лазейку. В нем предполагалось, хотя эта мысль и не была зафиксирована, что могут возникнуть обстоятельства, когда комитеты не будут уведомляться заранее, хотя президент «должен изложить причины отказа от предварительного уведомления».
Споркин сократил до одной страницы текст директивы, которую должен был подписать президент: «Я даю директору центральной разведки указание — не ставить в известность конгресс Соединенных Штатов… до тех пор, пока я не распоряжусь иначе».
По своей работе в комиссии по ценным бумагам Споркину было известно, что нередко некоторые виды деятельности санкционировались задним числом, если они отвечали проводившейся политике.
Для того чтобы оправдать сотрудников ЦРУ, уже помогавших Норту, Споркин написал: «Этим санкционируются все меры, ранее принятые правительственными служащими США в поддержку этой деятельности».
Кейси с большим трудом соглашался следовать обременительным правительственным процедурам, и президент, несомненно, ощущал, что бюрократия мешает работать. С учетом этого и действовал Споркин. Работу он завершил только поздно вечером. На следующий день Споркин передал проект распоряжения Макмагону, а тот отнес его Кейси, так как не собирался брать всю ответственность на себя. По мнению Кейси, проект являлся примером хорошей работы юриста, героическим актом, который давал президенту возможность воспользоваться своей властью.
Комитеты по разведке доводили Кейси до белого каления. Разногласия с председателем сенатского комитета Дюренбергером достигли своих пределов. Пришло время послать их к черту.
В начале ноября 1983 г. советский гражданин В. Юрченко сбежал от сопровождавшего его сотрудника ЦРУ в одном из ресторанов Джорджтауна и пробился в советское посольство. В Вашингтоне он устроил шумную пресс-конференцию, в ходе которой доказывал, что ЦРУ похитило его в Риме. Он также поведал о своем обеде с Кейси. Дюренбергер и сенатский комитет по разведке подняли вокруг этого дела большой шум, утверждая, что ЦРУ сработало довольно неумело. Почти ежедневно сенаторы выступали в прессе с язвительной критикой в адрес ЦРУ и его директора Кейси.
В результате проработки полученной информации о наличии в ЦРУ советского агента ФБР вышло на Эдварда Ли Ховарда. В 1981 г. в возрасте 29 лет он поступил на работу в ЦРУ. В 1972 г. Ховард с отличием закончил Техасский университет, два года работал в составе корпуса мира в Колумбии. Получил степень магистра в области управления в сапере бизнеса. Подвижной, с хорошими знаниями нескольких иностранных языков, легко завязывающий знакомства, Ховард как нельзя лучше подходил для заграничной работы в ЦРУ. Он хорошо владел личным оружием. Довольно много выпивал. В ЦРУ он рассказал, что употреблял наркотики, как и многие из его поколения, но заверил, что такого пристрастия больше не имеет.
Ховарда взяли на работу в элитный советский отдел, и ему предстояло выехать на работу в резидентуру ЦРУ в Москве под прикрытием посольства США. Он прошел интенсивный курс подготовки по наружному наблюдению и контрнаблюдению. В Москве он должен был действовать в качестве оперативного работника, одного из немногих сотрудников, работающих в городе с агентурой и теми, кто обслуживал технические средства по сбору информации.
До 1972 г. руководство разведывательной работой в Москве осуществлялось из Лэнгли, и оперативные работники резидентуры действовали в основном только по указанию из Вашингтона. Они не знали установочных данных агентов, не знакомились с информацией, поступавшей от источников или перехватываемой с помощью технических средств. Это повышало безопасность, но не позволяло заниматься настоящей разведывательной работой. После 1972 г. резидент ЦРУ в Москве вновь получил все необходимые полномочия. Штат резидентуры был невелик. Важность поставленных перед нею задач заставляла работать, невзирая на сложность обстановки в Москве. Немногочисленный состав был перегружен работой, и каждый от самого младшего по должности до резидента мог заменить любого из своих коллег.
В этой «лисьей норе» иерархия не соблюдалась, не существовало какого-либо функционального деления. Это означало, что все знали все. Любой новый сотрудник, такой, как Ховард, сразу по прибытии в Москву должен был хорошо ориентироваться в обстановке, быть готовым сразу же подключиться к работе, знать агентуру и методы работы. У других работников резидентуры не будет времени, чтобы вводить его в курс дела. У него не будет недель и даже дней на раскачку.
Чтобы успешно работать в советском отделе ЦРУ и в резидентуре в Москве, оперативным работникам необходима какая-то альтернатива «московской атмосфере недоверия», им нужно что-то общее, связывающее их вместе. Этой альтернативой являлась система полного доверия и взаимной групповой поддержки.
До принятия окончательного решения о направлении на работу в Москву Ховард прошел весь курс подготовки (совещания, инструктажи и т. д.) и ознакомился со всеми делами, относящимися к резидентуре ЦРУ. Накануне отправки в Москву в начале 1983 г. Ховард прошел проверку на детекторе лжи. Проверка выявила склонность Ховарда к обману, злоупотребление спиртными напитками, продолжительное употребление наркотиков, беспорядочные связи с женщинами и даже мелкое воровство. Вместо командировки в Москву Ховарда вообще уволили из ЦРУ. Но что с ним делать, упрятать в какое-то надежное место? А его конституционные права? Кейси даже не доложили о Ховарде, так как дело, представлялось, носило частный характер.
За год до этого резидент ЦРУ в Москве направил Кейси телеграмму, в которой говорилось о том, что происходят ужасные вещи: агентуру арестовывали, внезапно замолкали уже внедренные технические устройства по сбору разведывательной информации. Телеграмма напоминала вступление к шпионскому роману, никто не знал, что делать. Ключа к разгадке в то время не было. Возможно, имела место случайность. Ни агент, ни система по сбору информации не могут функционировать вечно. Затем летом того же года сотрудник ЦРУ Пол М. Стомбаух, работавший под прикрытием второго секретаря посольства США в Москве, был арестован и выслан из СССР.
Стомбаух работал со специалистом по авиационной технике Адольфом Толкачевым. Толкачева арестовали и приговорили к высшей мере наказания. Впоследствии были выдворены еще четыре сотрудника ЦРУ, работавшие в Москве под различными прикрытиями. Все это фактически привело к прекращению работы резидентуры и свертыванию всех ее операций.
Подозрения в отношении Ховарда усилились. ФБР обнаружило Ховарда в Мехико, где за ним было установлено плотное наружное наблюдение. Но поскольку Ховарда, очевидно, обучили, как добраться до Москвы, он, оторвавшись от слежки, ускользнул от ФБР и исчез. Позднее он объявился в Москве, где ему было предоставлено политическое убежище.