Признание
Шрифт:
В лютеранской церкви Святого Марка преподобный Кит Шредер взошел на кафедру и ошеломил прихожан интригующим началом проповеди:
— В прошлый четверг штат Техас казнил невиновного человека. Не сомневаюсь, что вы об этом слышали, поскольку вся страна говорит только об этом. Многие из вас в курсе этого судебного дела, но одного вы точно не знаете. Дело в том, что настоящий убийца присутствовал на нашей службе в прошлое воскресенье и сидел здесь вместе с вами. Его имя Тревис Бойетт, он — преступник, которого не раз судили, а несколько недель назад условно-досрочно освободили из тюрьмы в Лансинге и поместили в «Дом на полпути» на Семнадцатой улице в Топеке.
Казалось, все двести человек,
— Нет, я не шучу. И хотя мне хотелось бы думать, что мистера Бойетта привлекла в нашу маленькую церковь проникновенность звучащих здесь проповедей, причина крылась в другом. В его душе не было мира. И он явился ко мне в понедельник рано утром, чтобы поговорить об этом. А потом он отправился в Техас и попытался предотвратить казнь Донти Драмма. Когда это не удалось, он скрылся.
Первоначально Кит собирался поведать о своих приключениях в Техасе, что заставило бы паству запомнить его проповедь на всю жизнь. Он не боялся правды и хотел ее рассказать. Он не сомневался, что Церкви рано или поздно станет обо всем известно, и решил упредить события. Однако Дана его убедила, что сначала лучше все-таки поговорить с адвокатом. Признаваться же в преступлении публично, без консультации с юристом представлялось ей неразумным и слишком рискованным. Кит внял ее доводам и решил построить выступление иначе.
Будучи священником, он намеренно избегал в проповедях вопросов политики, считая, что они не имеют ничего общего с религией. Поднимаясь на кафедру, он никогда не затрагивал тем, связанных с правами сексуальных меньшинств, абортами и войной, предпочитая учить тому, что завещал Иисус — любви к ближнему, помощи обездоленным, милосердию и прощению, заповедям Господа.
Однако присутствие на казни сделало его другим человеком, во всяком случае, другим проповедником. Неожиданно борьба с несправедливостью для него стала гораздо важнее умиротворения паствы по воскресеньям. Он решил обсуждать злободневные темы, но не как политик, а как христианин, и если прихожанам это не понравится, тем хуже для них. Пастор больше не хотел ничего замалчивать и закрывать глаза на окружавшее их зло.
— Неужели Иисус стал бы смотреть на казнь, не пытаясь предотвратить ее? — вопрошал он. — Неужели Иисус одобрил бы законы, позволяющие нам лишать жизни людей, совершивших убийства? — Ответы на оба вопроса были отрицательными, и на протяжении целого часа — самой долгой в своей жизни проповеди — Кит объяснил почему.
Перед наступлением темноты в воскресенье Роберта Драмм с тремя детьми, их супругами и пятью внуками отправилась пешком в парк Вашингтона. Такую же прогулку и с той же целью они совершили вчера. Они говорили там с молодыми людьми о смерти Донти и о том, что она для них всех значила. Гремевший из машин рэп выключался, страсти стихали, и люди слушали, смиряя бушевавший гнев. Роберта призывала всех сохранять достоинство и проявлять сдержанность. Она выразительно говорила сильным голосом:
— Пожалуйста, не оскверняйте память моего сына новым кровопролитием. Я не хочу, чтобы Донти Драмм стал причиной расового мятежа в Слоуне. Беспорядки на улицах ничем не помогут нашему народу. Насилие порождает только насилие, и проигравшими окажемся мы сами. Пожалуйста, ступайте домой и обнимите своих матерей.
Для чернокожих Донти Драмм уже превратился в легенду. Отдавая должное мужеству его матери, все расходились по домам.
Глава 37
В понедельник занятия в старшей школе Слоуна так и не возобновились. Хотя положение в городе явно улучшилось, руководство школы и полиция по-прежнему испытывали тревогу. Волнения могли вновь выплеснуться на улицу и нарушить хрупкое
Совет школы снова собрался на заседание, в котором приняли участие мэр и руководство полиции. В выступлениях о положении в городе постоянно звучало словосочетание «пороховая бочка». И среди белых, и среди черных было достаточно горячих голов, способных спровоцировать новые волнения. Продолжались анонимные звонки с угрозами насилия, если школа откроется. В конце концов было решено, что самым разумным было подождать, пока Донти Драмма не похоронят.
В девять утра в раздевалке стадиона собрались игроки команды вместе с тренерами. Собрание было закрытым. На нем присутствовали все без исключения игроки — двадцать восемь чернокожих и тринадцать белых. Идея провести встречу исходила от Седрика и Марвина Драмм, которые в свое время тоже играли за школьную команду, хотя никогда не добивались на поле таких успехов, как их брат. Встав рядом, они обратились к команде и поблагодарили белых игроков за мужество, которое те проявили, присоединившись к акции протеста футболистов Лонгвью. Они восторженно и очень эмоционально вспоминали своего брата и сказали, что Донти никогда бы не одобрил раскола. Футбольная команда была гордостью города, и, если ей удастся обрести единство, это станет примером для всех. Братья призвали игроков снова стать единым целым.
— Я прошу вас всех прийти на похороны Донти. Для нашей семьи и для всего города это будет очень много значить, — сказал Седрик.
Затем слова попросил Денни Уикс — первый из игроков Слоуна, сбросивший шлем и майку, чтобы присоединиться к протесту игроков из Лонгвью. Повернувшись лицом к команде, он рассказал, что чувствовал после казни и во время беспорядков, охвативших город. Как и многие его знакомые белые, он с самого начала считал, что Донти виновен и получит по заслугам. Он ошибался, ошибался ужасно и сохранит чувство вины на всю жизнь. Денни попросил прощения, что так думал и что изначально приветствовал казнь. Было видно, как он волнуется, изо всех сил стараясь держать себя в руках. В заключение Уикс выразил надежду, что Седрик и Марвин, все члены семьи Драмм и его чернокожие товарищи по команде смогут простить его. Затем последовали другие признания, и собрание перешло в фазу примирения. Конечно, как и во всякой команде, здесь бывали мелкие ссоры и открытое соперничество, но большинство ребят играли вместе еще со средней школы, и никто из них не был заинтересован в расколе.
Власти штата до сих пор не могли решить, как отреагировать на выходку команды из Лонгвью. Судя по всему, обеим командам будет засчитано поражение, но сезон продолжится. Ребятам из Слоуна осталось сыграть еще одну игру. Тренер заявил, что команда либо есть, либо ее нет. И если она не сможет выступить как единое целое, то он не выведет ее на последнюю игру, что будет автоматически означать поражение. Глядя на стоявших перед ними Седрика и Марвина, игроки не могли отказать братьям Донти Драмма. Через два часа после начала собрания все пожали друг другу руки и договорились встретиться после обеда для тренировки.