Признания Элли Кэт
Шрифт:
— Да, тренер, — огрызается Софи, испепеляя меня взглядом. — Что с тобой? Чем, ты думала, мы тут еще занимаемся? — она свирепо смотрит на меня и так сейчас напоминает своего отца.
— Не знаю, — тихо говорю я. — Просто не ожидала, — я поворачиваюсь к Софи. — Я только на днях дала согласие. Как ты все так быстро устроила? И как уговорила отца дать денег?
Софи выглядит самодовольной.
— Он чувствовал себя виноватым. Так что тебе вообще не о чем теперь беспокоиться. Он все устроил.
Я даже не задаюсь вопросом,
Шейд-Колби сморит на меня, и в его глазах больше нет ухмылки.
— Ничего, что я нахожусь здесь? — спрашивает он.
И я знаю, что он имеет в виду.
Ничего, что мой жиголо тренирует мою пятнадцатилетнюю дочь в моем бассейне, и при этом их тела едва ли прикрыты купальниками? Хм, даже не знаю. Сколько у меня времени на размышление? Если бы я была хорошей матерью, разве я бы задавалась таким вопросом? Я бы уже выпроводила его взашей. Хотя, если бы я была хорошей матерью, я бы ничего о нем не знала, потому как не наняла бы его для оказания сексуальных услуг. Так ведь?
Господи! Я ужасная мать. Я спала с жиголо. А теперь он в моем бассейне. Служба опеки просто обязана лишить меня родительских прав, потому что в моем бассейне жиголо с моей малолетней дочерью. Мне одна дорога — прямиком в ад. Вечно гореть в геенне огненной.
Я на грани срыва.
И, думаю, Шейд-Колби это понимает, поэтому быстро оборачивается к Софи.
— Знаешь что, Софи? Давай ты проплывешь несколько раз на выносливость. Предлагаю двадцать кругов, а затем сделай десять упражнений, которые я тебе показывал. А мы с твоей мамой пока присядем и обсудим план твоих тренировок.
Софи смотрит на меня, ища моего согласия. Я киваю, и она, развернувшись, ныряет в сверкающую воду. Теперь видно только ее обтягивающий купальник, мелькающий под бирюзовой рябью.
Шейд-Колби берет меня за локоть и уводит на кухню, где аккуратно усаживает в кресло и направляется к моему холодильнику. Достает бутылку вина, которую я открыла вчера вечером, и наливает мне стакан. Вложив его в мои руки, садится прямо напротив меня.
— Как ты? — спрашивает он.
Я осушаю стакан в три глотка.
— Не знаю, — честно отвечаю. — Я недавно позволила своей подруге уговорить меня на ночное рандеву с тобой, а теперь застаю тебя в бассейне, занимающимся с моей дочкой. Не уверена, что хорошая мать допустила бы такое.
— Почему? — спрашивает он удивленно. — Из-за другой моей работы? Могу тебя заверить: когда я работаю в «Утопии», я — Шейд. В остальное время, и в том числе, которое провожу в бассейне с Софи, я — Колби. И я одинаково хорош в любой
Я наблюдаю за ним, как морщится его лоб, когда он хмурит брови. Как по-мальчишески он наклоняет голову. Его бицепсы, еще влажные, блестят под солнечными лучами, проникающими из кухонного окна. Мое сердце пропускает удар при воспоминании о том, как той ночью эти руки удерживали и обнимали мое тело, пока он трахал меня сзади.
Я тяжело сглатываю.
— Просто странно. Это был шок. И теперь я даже не знаю, что делать.
Колби усмехается, и в том, как самодовольно изгибаются его губы, я вижу Шейда.
— Я же говорил тебе… Думаю, ты нуждаешься в том, чтобы я сказал тебе, что делать. Было похоже, что тебе это понравилось в ту ночь. И я скажу тебе сейчас. Нет ничего предосудительного в том, что я буду заниматься с твоей дочкой. Я отличный пловец. Я четыре года плавал за сборную колледжа и выиграл несколько чемпионатов штата. Я знаю свое дело, клянусь.
— О, я знаю это, — выдаю я с кислой миной. — Просто… Я не знаю…
— Предлагаю сделку, — говорит Шейд-Колби. — Дай мне пять минут побыть в роли Шейда. После этого мы выйдем, и ты досмотришь мой урок с Софи. Если ты не согласишься, что я в состоянии абсолютно и полностью разделять обе своих профессии, я без проблем подберу для Софи другого инструктора по плаванию.
— Думаешь, сможешь убедить меня за пять минут? — смотрю на него с сомнением.
Он выглядит самонадеянным.
— Уверен.
Я вскидываю подбородок.
— Договорились. Сделка принимается.
Шейд-Колби подходит к двери и выглядывает наружу.
— Окей. Софи пока еще плавает. Где ближайшая запирающаяся комната?
Я указываю на прачечную, примыкающую к кухне. Он тащит меня туда и закрывает за нами дверь на замок.
— Пять минут, — напоминаю я.
— Пять минут, — он кивает.
Без всяческих прелюдий он с ходу стягивает с меня юбку и чулки и сажает на стиральную машинку. Опускается и, не отрывая своих кобальтовых глаз от моих, врывается в меня своим языком. Я всхлипываю и выгибаюсь навстречу его рту.
Мне немного неловко, ведь я проходила в чулках весь день, с утра не была в душе, да и Софи может вернуться в любой момент.
Но дверь-то заперта.
И все это так заводит!
— Расслабься, — говорит он, а его рот не отрывается от моей кожи. — Ты такая вкусная.
Он мастерски работает языком. Он очень, очень хорош в своем деле.
Я кончаю за три минуты. Кончаю тихо, без громких стонов и вскрикиваний, не хочу, чтобы Софи услышала и прибежала. Шейд следит за моим лицом во время оргазма, и на его лице я вижу удовлетворение. Когда мое тело прекращает содрогаться (на что уходит еще секунд тридцать), он снимает меня с машинки, прижимая к своему телу.