Признания Элли Кэт

Коул Кортни

А потом он бросает его мне. Рик держал Джеронимо голыми руками? Мне придется протереть его спиртом перед следующим использованием. Или, может быть, я просто куплю новый.

— О, это, — отвечаю я так беспечно, как только могу, держа в руке гигантский фаллоимитатор. — Это то, что я использую по ночам, когда слишком устаю, чтобы получить кайф. Мой новый парень меня изматывает.

Рик пристально смотрит на меня, пытаясь решить, говорю я ему правду или нет.

— Если у тебя действительно есть новый парень, — говорит он, — тогда

мне нужно с ним познакомиться, если он собирается быть рядом с Софи. Это прописано в нашем соглашении о разводе. ТЫ включила это в наше соглашение о разводе.

Я ангельски улыбаюсь. Или я надеюсь, что это по-ангельски.

— Да, я это сделала, действительно так! И когда я решу, что Софи пора с ним познакомиться, я организую встречу и с тобой.

Рик свирепо смотрит на меня.

— Я не могу дождаться, когда расскажу твоей новой жертве все о тебе.

Я закатываю глаза и начинаю отвечать, когда Софи выходит из своей спальни. Я запихиваю Джеронимо себе за спину.

— Ребята, вы не могли бы перестать спорить, пожалуйста? — требует она. — Я ненавижу это. Я думала, это прекратится, когда вы разведетесь.

Я мгновенно чувствую себя виноватой, особенно учитывая то, что у меня в руках. Мама года, прямо здесь.

— Мне жаль, Софи, — искренне говорю я ей. — Я не знала, что ты можешь это услышать.

Она бросает на меня взгляд.

— Конечно, я слышу. Я не глухая, и вы прямо за дверью моей комнаты. И, папа, держись подальше от маминой комнаты. Это больше не твоя спальня. Ее фаллоимитаторы — это ее дело, а не твое.

Я, черт возьми, хочу умереть. Мои щеки заливает румянец, и Рик смотрит на меня со смехом в глазах. Софи не хотела осчастливить его этим замечанием, но она осчастливила, очень сильно. У меня все кипит внутри, когда Рик делает жесты за спиной Софи, используя фаллоимитатор. Только, очевидно, он притворяется мной.

Так что, очевидно, я делаю то, что сделала бы любая зрелая женщина. Я делаю движение, будто вонзаю ему в голову мясницкий нож. Но в данном случае я использую свой фаллоимитатор.

Мы оба опускаем руки, когда Софи резко оборачивается.

— Вы ведь знаете, что перед нами зеркало, верно?

Блядь. Она права. Я определенно должна знать, поскольку именно я повесила его в конце коридора.

Мама года, черт возьми, прямо здесь.

Она закатывает глаза и поворачивается, волоча за собой свою сумка с вещами на ночь. На кухне она поворачивается и целует меня в щеку.

— С тобой все будет в порядке? — спрашивает она. Меня удивляет тот момент, когда она начинает думать не о себе. Подростки, в целом, эгоцентричные монстры. Я улыбаюсь ей.

— Со мной все будет в порядке, — говорю я ей. — Правда. У нас с твоим отцом все в порядке. Мы просто спорим время от времени.

И притворяемся, что убиваем друг друга в пантомиме.

С фаллоимитаторами.

Это нормально, не так ли?

Она снова качает головой.

— Ладно. Завтра

я буду дома. У меня есть сотовый, если я тебе понадоблюсь.

— Я в порядке, милая, — настаиваю я. — Честно.

Она улыбается и уходит со своим отцом, который больше не произносит ни слова. Я не могу поверить, что Софи беспокоится обо мне. Вырастет ли мой маленький монстр в сострадательного человека?

Я улыбаюсь про себя этой мысли, когда вспоминаю Шейда. Колби. Дерьмо.

Я забрасываю Джеронимо обратно в свою комнату, а затем спешу обратно во внутренний дворик и нахожу его устроившимся в шезлонге и просматривающим свой телефон.

— Привет, — ухмыляется он. — Все в порядке?

Я улыбаюсь в ответ.

— Все в порядке. Хочешь зайти в дом? Должны ли мы пойти куда-нибудь поесть или нам следует заказать на дом… или?

Он пожимает плечами.

— Что бы ты ни планировала, делай.

Я собиралась заказать еду на вынос, съесть все до крошки, посмотреть девчачий фильм, чтобы выплакаться навзрыд, чтобы стабилизировать свое эмоциональное состояние, а затем, вероятно, воспользоваться услугами Джеронимо.

Но я этого не говорю.

— Я как раз собиралась заказать китайскую еду, — говорю я ему. — А потом съесть это перед телевизором.

— Звучит как рай, — говорит он мне. — Знаешь что? Сегодня вечером показывают марафон старых фильмов ужасов.

Я приподнимаю бровь.

— Ты пытаешься сказать, что мы должны посмотреть это, потому что я старая и поэтому буду чувствовать себя как дома?

Он выглядит потрясенным.

— Нет, конечно, нет! Я…

Я перебиваю.

— Я, конечно, шучу. — Я смеюсь. — Я не старая. Я в самом расцвете своей сексуальной силы, помнишь? Я улыбаюсь. — Старые фильмы ужасов? Тебе это нравится?

Он кивает.

— Мы с папой часто допоздна засиживались и смотрели их, когда я был маленьким. Это хорошее воспоминание, которое у меня осталось.

— А сейчас у тебя о нем нет никаких хороших воспоминаний?

По какой-то причине это прозвучало так, будто именно это он и имел в виду. Он пожимает плечами.

— Мы с моим отцом просто сейчас не сходимся во взглядах. Он хочет, чтобы я делал то, чего я не хочу делать. Но я не совсем уверен, что хочу делать, вот в чем проблема.

— Он знает об этом? — спросила я. Я указываю на него, но он знает, что я имею в виду.

— Он не знает о Шейде. Черт возьми, нет. Никто в моей семье этого не знает.

Я киваю, открываю дверь во внутренний дворик, и мы заходим внутрь.

— Это, должно быть, напрягает.

Я наливаю каждому из нас по бокалу.

— Не так уж много, — отвечает Колби. — Я просто разделяю свою жизнь на части. Это довольно просто.

— Еще раз, ты можешь давать мне уроки? — спрашиваю я с легким смешком. Шейд тоже смеется.

— Я уже преподал тебе урок прошлой ночью, — отвечает он. — Разве одного урока в неделю недостаточно?