Признания на стеклянной крыше

Хоффман Элис

Нужно было звонить в домофон, чтобы впустили, — но тут как раз кто-то вышел, и Бланка успела придержать парадную дверь. Подъезд был выложен черной и белой плиткой и отзывался на шаги звонким эхом. Лифт

отсутствовал; Бланка стала подниматься по лестнице. Дойдя до четвертого этажа, нашла глазами квартиру 4Б, в которой жил сын Сэма, но, не останавливаясь, пошла дальше. Еще один этаж и еще — и так до самого верха. Она хотела увидеть, где это произошло. Дверь на крышу была заперта, но, когда Бланка налегла на нее, глазам все же открылся клочок синевы. Что ж, и того было достаточно. Это, в конце концов, и было то, что видел Сэм. То самое небо. Всю жизнь его не покидала мечта о племени людей из Коннектикута, которые — правда лишь при крайних обстоятельствах — умеют летать. В последний миг, когда нет уж ни выхода, ни надежды, взмывают ввысь с тонущего судна, с горящего здания. Отец их матери — который умер, когда ей было всего семнадцать — божился, что видел собственными глазами, как они летят над проливом Лонг-Айленд Саунд. Похожие на птиц, но на самом деле — вовсе не птицы. На самом деле — что-то совсем другое.

Прыгнул ли он вниз от отчаяния или сорвался по неосторожности — в любом случае, возможно, он все-таки сохранял надежду. Однажды, неподалеку отсюда, кого-то, кто сбился с пути, нашли. Кто-то, кто падал все ниже и ниже, поднялся к облакам. Кто-то нашел любовь. И вместе с нею — спасение… Бланка спустилась обратно на четвертый этаж. Она не помнила, когда последний раз испытывала что-то похожее на счастье. И вот она здесь, одна, в это единственное, особенное утро. Все прочее, стоя тут, на неосвещенной площадке, она откинула от себя — смахнула прочь, как сажу с подоконника, как птицу, севшую на оконный карниз. Она думала об Икаре, о стеклянном доме, в котором они росли, о своей матери в летнем белом платьице. Влажный воздух становился все жарче; небо, еще сумеречное по краям, разгоралось слепящей синевой. Бланка не ведала сейчас ни где она, ни каким образом попадет домой — да и вернется ли вообще в Лондон и любит ли кого-то — не знала даже, есть ли в этой квартире кто-нибудь, кто ей откроет дверь.

Но все-таки она позвонила и стала ждать, что будет дальше.