Признания новобрачного
Шрифт:
Том резко остановился перед Гриффином, едва не наступив ему на носок туфли. Мэдлин благоразумно села, чтобы не оказаться зажатой между двумя мужчинами.
Кабинет Гриффина, из которого он управлял игорным «адом», располагавшимся в этой части Джермин-стрит, был небольшим. «Скряга» был закрыт лишь несколько месяцев назад, после чего здание снова стало жилым домом, но Гриффин не видел смысла переносить кабинет в более просторную комнату. Отсюда он мог видеть всех входящих и выходящих и переходить через небольшую удобно расположенную дверь в находящийся рядом бордель.
— Мы будем стоять и глазеть друг на друга, как пара остолопов, или ты мне все-таки скажешь, что произошло?
У Тома активно задвигалась челюсть, словно он никак не мог прожевать жилистый кусок баранины, но в конце концов слова все-таки вырвались наружу.
— Это ребенок, — сообщил он. — Ребенок в холле.
Гриффин растерянно моргнул.
— Ребенок? — удивленно переспросил он. — В моем доме? Что он здесь делает?
Некоторые девушки, конечно, рожали детей — издержки профессии, — но он всегда отправлял их для этого подальше от Лондона. Дети никак не вписывались в такого рода бизнес.
Гриффин быстро шел — почти бежал — к входной двери.
— В одном ты можешь быть уверен, — сказал он через плечо едва поспевавшему за ним Тому. — Ребенок не мой. Я всегда проявляю осторожность в таких вещах. — Учитывая плохую наследственность — по отцовской линии, — он старался не производить на свет ублюдков.
— Я только повторяю, что сказал парень, который его принес, — ответил Том. — Я же не утверждаю, что это правда!
— Надеюсь, — буркнул Гриффин. Одновременно он лихорадочно вспоминал, в чьих постелях бывал девять месяцев назад. Осторожность осторожностью, но случайности всегда возможны. Поразмыслив, он отбросил сомнения. В то время он спал только с Мэдлин, и она точно не была беременна.
Вероятно, какая-нибудь предприимчивая бабенка решила таким способом вытрясти из него денег. Репутация Гриффина в части его сексуальных подвигов была сильно преувеличена. Он был намного более разборчивым, чем его считали окружающие, в отличие от Принни и некоторых его королевских дядей, которые не могли пропустить ни одной юбки. Гриффин старался никогда не ложиться в постель с женщиной, если был навеселе. Слишком рано ему довелось узнать, что утрата контроля над собой может легко привести к беде. В тех редких случаях, когда он позволял себе напиться, это было в одиночестве или в крайне ограниченном кругу друзей, которым он доверял.
Гриффин распахнул обитую сукном дверь, вышел в вестибюль и застыл. Не ожидавший столь резкой остановки Том врезался ему в спину.
Да, там действительно был ребенок, завернутый в белое одеяльце и уложенный в плетеную корзинку. Корзинка стояла в самом центре вестибюля. Гриффин не мог со своего места видеть малыша, зато он его отлично слышал: плач становился
— С легкими у него все в порядке, — пробормотал Том.
Гриффин поборол желание заткнуть уши и перевел взгляд на второго незваного гостя. Мальчику было не больше десяти лет. Явно уличный оборванец. Он стоял рядом с корзинкой, переминался с ноги на ногу и комкал в руках шапку с большой дырой. Над мальчиком нависал Фелпс, слуга Гриффина, выполнявший почти всю работу по дому. Точнее, мужскую работу.
— Что здесь происходит? — громко спросил Гриффин. Ему пришлось изрядно повысить голос, чтобы перекричать младенца. — Фелпс, какого черта ты впустил этих детей в мой дом?
— Не смог остановить старшего, — вздохнул слуга и беспомощно пожал плечами. — Он проскользнул под моей рукой раньше, чем я успел рот открыть.
Гриффин уставился на мальчика. Несмотря на непрезентабельную внешность, его глаза светились умом и искренним любопытством. Гриффин заметил, как взгляд мальчика скользит по блестящим отполированным канделябрам на стенах, подсвечникам и красивым медным ручкам на дверях.
— Даже не думай, — сухо проговорил Гриффин.
Глаза мальчика удивленно расширились. Воплощение невинности.
— Не понимаю, о чем вы, дядя.
— А я думаю, что понимаешь. А теперь скажи, кто ты такой и почему принес в мой дом этого младенца.
К этому моменту вой ребенка стал и вовсе оглушающим. Том зажал ладонями уши.
— Проклятье, Фелпс! — воскликнул Гриффин. — Возьми младенца и успокой. Я перестаю соображать от этого рева.
Фелпс, выносливый и очень расторопный мужчина, раньше владевший пивной неподалеку от Ковент-Гарден и легко совмещавший обязанности хозяина и вышибалы, испуганно попятился и замахал руками.
— Простите, сэр, не могу. Боюсь, я его уроню. Никогда не держал в руках младенца.
— Фелпс, если мне память не изменяет, ты вырастил дочь. И она работает в этом доме! — возмутился Гриффин.
— Да, конечно, и люблю ее больше жизни, но-только я никогда не держал ее на руках, тем более, когда она так орала.
— Наверное, пора сменить пеленки, — заметил мальчик с мудростью ребенка, имеющего младших братьев и сестер.
Гриффин оглянулся на Тома, который тоже попятился и с грохотом ударился о дверь. На его физиономии застыла паника.
— Ряди бога! — воскликнул Гриффин.
Он подошел к корзине и опустился на корточки. Он уже много лет не имел дел с маленькими детьми, но решил, что подобные навыки если и утрачиваются, то быстро восстанавливаются. Он вырос в доме своего дяди, приходского священника из Йоркшира, и коротал одинокие вечера в кухне с домоправительницей миссис Паттерсон, заменившей ему мать. У этой доброй женщины было бессчетное число внуков, и она иногда звала его на помощь. Гриффин ничего не имел против. Он провел много бесцветных зимних дней, укачивая очередного малыша, в то время как миссис Паттерсон суетилась у плиты.