Признания новобрачного

Келли Ванесса

Да и чего ей бояться? Между ними ничего не произойдет. В этом она была уверена.

Джастин вошла в библиотеку, которая оказалась некой комбинацией библиотеки и гостиной. Вероятно, это была самая большая комната в доме. Одну стену от пола до потолка занимали книжные шкафы из полированного розового дерева. У другой стены главное место занимал большой камин, над которым висело роскошное зеркало в позолоченной деревянной раме. Перед камином было расставлено несколько обитых светло-зеленой и золотистой парчой стульев и диванов, а в углу стоял массивный письменный стол, тоже из розового дерева, за которым работал хозяин. Пол был закрыт

толстым ковром, подобранным в тон обивке. Несмотря на большие размеры, комната казалась удивительно уютной. Создавалось впечатление, что из нее только что вышла большая счастливая семья и разбрелась по своим спальням. Остался только хозяин, спокойно потягивающий бренди.

Сидевший у камина Гриффин оглянулся, услышав ее шаги. Он с ленивой грацией встал и поставил стакан на стоящий рядом столик.

— А я все думал, когда же ты отправишься осматривать дом, — сказал он. — Наверху все нормально?

Джастин кивнула и еще раз с любопытством оглядела комнату. Обычно Гриффин требовал, чтобы в комнате, где он проводил время, было много ламп и свечей. По мнению Джастин, это было весьма необычно для человека, чья жизнь проходила в тени.

Но сегодня в комнате горели только камин и несколько свечей, так что по углам сгустилась темнота. За прошедшее время Джастин успела привыкнуть к освещению и ярким краскам дома Гриффина, к лондонскому шуму. Теперь она получила возможность расслабиться. Последние недели были очень напряженными, одна проблема следовала за другой. Только теперь в полумраке и тишине этой красивой комнаты она поняла, как сильно ей не хватало мирного покоя деревни.

— Да, — сказала она, когда Гриффин предложил ей кресло рядом со своим. — Ребенок спит, и Роуз наконец перестала ворчать.

— Слава богу, а то я думал, что Фелпс ее придушит после второго часа пути.

Джастин округлила глаза.

— Разве? Я могла бы побиться об заклад, что это будешь ты.

Он рассмеялся.

— Туше, мадам. Хочешь бренди? — Он подошел к столику, сплошь уставленному бутылками и графинами.

Она вздохнула.

— Уверена, что я не должна его хотеть, но, может быть, бренди поможет мне заснуть.

— Вот-вот. Можешь считать его лекарством.

Когда он вручил ей стакан, Джастин сморщила нос, глядя на количество жидкости в нем.

— Мистер Стил, вы оказываете опасное влияние на мою мораль.

Гриффин облокотился о каминную полку и молча смотрел на жену. Он выглядел элегантным и опасным. Одетый, как всегда, в черное, с длинными, завязанными сзади волосами и довольно заметным шрамом на виске, он казался вырванным из другого времени и места. Его можно было легко представить разбойником с большой дороги или пиратом, или даже боссом преступного мира, которым, собственно, его многие и считали. Но одновременно он казался своим в этой обстановке. Можно было предположить, что он только что отослал детей спать, а сам допивает бренди и собирается идти наверх к жене.

А жена — это, понятно, она. Джастин растерянно заморгала, потрясенная силой своего желания.

— Я на это искренне надеюсь, — пробормотал Стил, а от его чувственной улыбки у Джастин перехватило дыхание.

— На что ты надеешься? — переспросила Джастин, потеряв нить беседы.

— Что я разрушаю твою мораль. Скажу честно, я давно стараюсь.

Джастин покраснела и отхлебнула бренди, чтобы скрыть смущение. К счастью, Гриффин не стал развивать тему, которую она по

глупости начала. Вместо этого он замолчал и задумчиво уставился в огонь. Постепенно Джастин расслабилась, напряжение стало рассеиваться.

— Я была удивлена, обнаружив тебя здесь в темноте, — наконец сказала она. — Ты обычно зажигаешь все лампы в доме.

Он покосился на жену.

— Я предпочитаю свет, но темнота мне не мешает. Ты могла бы уже это заметить.

— А тебе нравится в деревне? Роуз сказала, что ты никогда не покидаешь город. Ты, наверное, раздосадован тем, что тебя неожиданно отправили в ссылку, да еще в такой компании.

— Роуз слишком много говорит, — сухо сказал Гриффин. — Но обо мне ты не беспокойся. Меня никто не может заставить делать то, чего я не хочу. Это ты тоже могла бы уже заметить, Джастин.

— Да? — переспросила она с откровенным сомнением. — А меня не оставляет чувство, что ты выведен из себя всем произошедшим, — и появлением ребенка, и необходимостью жениться на мне.

Она наконец позволила себе признать вину, которая не давала ей покоя. Ведь женитьба на ней разрушила его жизнь. В ее жизни, конечно, тоже произошли большие перемены, но Гриффину были навязаны жена, которую он никогда не хотел, и ответственность, к которой он не стремился. Да и его давно выношенные планы оказались под угрозой срыва. Джастин знала, каково бывает, когда рушатся твои мечты, и ей была ненавистна мысль, что из-за нее рухнули мечты этого удивительного мужчины.

Гриффин возмущенно фыркнул.

— Не говори чепухи, Джастин. Ты ни в чем не виновата. Нет, броситься на помощь в «Золотой бант» и раскрыть свое инкогнито — это, конечно, твоя вина. Но вряд ли ты могла поступить иначе. В такие моменты мало кто способен рационально мыслить.

— Спасибо тебе. — Она явно была не согласна с такой постановкой вопроса, но решила, что нет смысла переливать из пустого в порожнее. — Так ты ничего не имеешь против жизни в деревне?

Гриффин сел, вытянул ноги к огню и задумался.

— Это не самое удобное время для отъезда из Лондона, — наконец сказал он, — учитывая мои планы. Но в принципе я не имею ничего против жизни в деревне. Я вырос в деревне. Потом я сознательно выбрал жизнь в городе, однако несколько недель в деревенской глуши меня определенно не убьют.

Джастин насторожилась. Ей показалось, что он сам приоткрыл дверь в свое прошлое.

— Ты ведь вырос в Йоркшире?

Последовало молчание, и Джастин стала опасаться, что он так и не ответит.

— Да, — все-таки сказал он, и это прозвучало, словно он сам сомневается в правдивости своих слов. — В маленькой деревушке, недалеко от южного Келвингтона. — Он улыбнулся. — Не думаю, что ты когда-нибудь слышала о южном Келвингтоне.

Джастин отставила стакан, оперлась локтями о колени и опустила голову на ладони.

— Не слышала. Но название какое-то… одинокое. Кто тебя вырастил?

Голос Гриффина звучал совершенно бесстрастно:

— Дядя моей матери. Дедушка умер за несколько месяцев до моего рождения, и мать отослали жить до родов с дядей Бартоломью. Я уже говорил тебе раньше, что мать бросила меня сразу после родов.

— Да, я помню, — перебила Джастин. Интуиция подсказывала ей, что лучший способ разговора с Гриффином о его личной жизни — не создавать ажиотажа и относиться к его словам как можно спокойнее. — Значит, когда твоя мать уехала, ты остался с двоюродным дедушкой?