Призрачная охота
Шрифт:
Фомбье дошел до лестницы и увидел у стены большой чемодан. Он сразу обо всем догадался, и рука его гневно сжала перила. Он взлетел, прыгая через две-три ступеньки, на второй этаж… Комната Симоны была открыта. Он толкнул дверь. Симона, стоявшая на стуле возле распахнутого шкафа, обернулась.
— Не уезжайте! — закричал Фомбье. И добавил тише, с вымученной улыбкой: — Вы не можете уехать… Я просто не так понял, правда?
Она спускается на пол. Он впервые видит Симону удивленной, растерянной.
— Комиссар… позволил
Фомбье входит в комнату и захлопывает дверь ногой.
— Теперь вы — мои гости.
Увидев, что Симона пятится, он остановился.
— Вы что же, боитесь меня? Значит, вы тоже… Даже вы. Вы поверили этому! — Он сел на кровать, запустил пальцы в волосы, вздохнул. — Все хотят меня покинуть, — прошептал он. — Симона! Я уже три дня собираюсь с вами поговорить… Выслушайте меня. Прошу… Только сначала сядьте.
Симона подчиняется. Она скованна. Заметив, что взгляд Фомбье устремлен в шкаф, на белье, кружева, скомканные чулки, она осторожно толкает дверцу. Фомбье опускает глаза. Теперь он не может найти слов.
— Симона… вы будете поражены… но я вынужден торопиться… Может быть даже, вы сочтете, что я… говорю гнусные вещи… Но я больше не могу… Я должен сказать… Я никогда не любил жену… Да, знаю. Она умерла всего три недели назад, а три дня назад погибла Клодетта… Еще рано заговаривать об этом… Но когда я увидел внизу ваш чемодан…
Он обеими руками сжал медный прут на спинке кровати, посреди лба забилась синяя жилка.
— Послушайте, Симона. Для меня сейчас важно лишь одно: я свободен! Свободен! С сегодняшнего дня я снова начинаю жить! Я богат! Не по моей воле, но так уж случилось. Я богат! Свободен и богат! Так не уезжайте! Разве вы не поняли, что нужны мне? До сих пор я не мог быть самим собой, потому что влачил здесь какую-то… жалкую и страшную жизнь… Но в вас мое спасение. С вами я смогу поднять фабрику, заново поставить производство… Все уже давным-давно сложилось у меня в голове… Фирменный магазин в Париже, сеть складов в провинции, еще одна фабрика в Марселе… И преображенный, помолодевший «Мениль»… Теплица, теннисный корт, на месте гаража — лаборатория… Все, все уже продумано… Вы будете гордиться, что стали госпожой Фомбье…
Он выдохся и остановился. Но тут же, схватив ледяное запястье Симоны, продолжил:
— Простите. Я не собирался так с вами разговаривать. Просто не выдержал… Но, может, это и к лучшему… Нет! Не нужно отвечать. Ничего не говорите… Теперь вы все знаете, подумайте… Это очень серьезно, Симона… Я не слишком красноречив. Выражаюсь неловко и резко. Но слово держать умею.
Симона молчала. Она задыхалась и изо всех сил сжимала зубы, словно боялась, что они лязгнут. Фомбье встал.
— Что касается Сильвена, все остается в силе… Даже более того. Он становится моим компаньоном, моей правой рукой…
Красное солнце садится за тучи. На мгновение перед тем, как погаснуть, оно заливает комнату торжественным светом. Закатный отблеск, окрашивавший все трагические события в «Мениле», падал теперь на Симону — Фомбье никогда этого не забыть.
— Подумайте! — говорит он еще раз.
— Нет, я не могу, — шепчет Симона.
Фомбье останавливается на пороге, хмурится.
— Я для вас слишком стар?
— Нет.
— Вас пугает мой характер? Я же вижу, вы напуганы, Симона… Ну, говорите!
— Нет, не в этом дело.
— Так в чем тогда? Боитесь общественного мнения?
— Знали бы вы, как мне на него наплевать.
Симона презрительно морщится. Лежащая на коленях рука ее дрожит.
— Я неприятен вам… физически?
На глазах у Симоны слезы. Она отрицательно качает головой.
В этот момент из вестибюля доносятся неуверенные шаги. Словно ищет дорогу незнакомец.
— Кто там? — кричит Фомбье.
— Я!
Голос Сильвена — оба почувствовали облегчение от того, что не будут больше наедине. Фомбье перегнулся через перила:
— Черт побери! Никогда бы не подумал, что это вы! Что это у вас ноги заплетаются?.. Поднимайтесь, вы очень вовремя.
Над первым пролетом показалась голова Сильвена.
— Я просто падаю от усталости, — сказал он. — Совсем отвык долго ходить. — Он наконец поднялся на второй этаж. В руках у него корзинка вишни. — Я взял ягоды во флигеле, проходя мимо.
— Видите, как будет хорошо! — обратился Фомбье к Симоне.
— Что будет хорошо? — спросил Сильвен с полным ртом.
— Представьте себе… Я только что сделал предложение вашей сестре.
Сильвен бросил в рот сразу три ягоды и резко оторвал черенки. Прожевал, вытер губы и тогда только проговорил:
— Поздравляю! И когда же свадьба?
Он спокоен. Словно его это все не касается. Прицелился в пустоту и, сжав косточку между пальцами, стрельнул ею.
— Ваша сестра еще не дала согласия, — ответил Фомбье.
— И напрасно, — небрежно произнес Сильвен. — Вы же предлагаете ей положение, обеспеченность… Все, о чем может мечтать женщина. И сестра об этом мечтает, я уверен. На ее месте я бы не стал сомневаться ни минуты.
— Сильвен!
— Ваш брат прав.
— Будь он действительно на моем месте, он бы так не говорил.
Сильвен старательно выбирает из корзинки самые зрелые ягоды, сросшиеся по три, четыре штуки на веточке, черные и блестящие, кое-где поклеванные воробьями. И медленно ест их, словно нет для него ничего важнее в мире, чем эти вишни.
— Останетесь жить здесь? — спрашивает он.
— Здесь и в Кемпере, — отвечает Фомбье. — Но сначала я думаю совершить путешествие… Само собой разумеется, вы тоже будете с нами.