Призрачно всё
Шрифт:
Не успел подумать, как патриархальную тишину сельской глубинки разорвал резкий неприятный звук. Мне показалось, что кричал человек. От страха, боли? Или от того и другого? Резанув по нервам, крик тут же оборвался. Тишина, последовавшая за ним, больше не казалась успокаивающей. Теперь она была пропитана напряжением и тревогой.
Я приблизился к окну, отворил створку. Ночь исходила на нет. На смену угольной черноте пришла молочная серость. Землю устилал густой предутренний туман. Прислушался, затаив дыхание, но встревоживший звук не повторялся. Он длился всего мгновение, однако, я был уверен, что слышал его отчетливо, и воображение не при чем.
До слез в глазах я напрягал зрение, вслушивался до звона в ушах. Напрасно. Ничего не увидел, ничего не услышал. Лишь непроницаемая, вдруг ставшая страшной, тишина.
Попробовал определить направление, откуда раздался крик. Там находился пустырь, еще фундамент разрушенной часовни и усыпальница предков Натальи Владимировны.
Бр… Не могут же мертвецы издавать такие душераздирающие звуки? Несомненно, кричал живой человек. Во всяком случае, он был живой, пока кричал.
Соседняя комната точь-в-точь, как моя, только — в зеркальном отражении. Еще в ней обитал дух нежилого помещения. Ковер под ногами, застеленная кровать, даже картинки на стенках, но чувствовалось, что если кто и бывал здесь, то лишь для того, чтобы протереть пыль. Я обошел комнату по периметру, заглянул в ванную, подошел к окну. Туман уже рассеялся, небо радовало чистой голубизной. За верхушками деревьев разглядел полоску воды, а чуть ближе, за оградой, отчетливо виднелась верхушка склепа с распростершим крылья орлом.
— Что ты хочешь найти? — недоумевал Влад, которого я таки поднял с постели.
— Присматриваюсь, — ответил невразумительно.
Влад хмыкнул, хотел было присесть, но глянув на кресло, по-видимому, заподозрил, что там может остаться пыль, и передумал. Вернулся к двери, оперся о косяк.
Я же бросил заниматься ерундой и стал внимательно осматривать стенку, примыкающую к моей комнате. Шкаф такой же, как у меня, только, как мне показалось, сдвинут в сторону. Не специально, просто, поставить его так же, как мой — невозможно. В помещении таки имелись отличия. Основное из них — солидный выступ, облицованный бледно-зеленой плиткой. Или здесь планировали сделать камин, или же тупо следовали плану старинного особняка, в котором топка находилась в подвальном помещении, а комнаты обогревалось грубами дымоходами. В доме Влада, оснащенном электрическими обогревателями, подобное было излишеством, но если архитектору поставили задачу создать соответствующий антураж, как будто, логично…
— Под нами — гостиная, это дымоход от камина… — объяснил Влад, и я сразу почувствовал себя идиотом.
На всякий случай осмотрел дымоход со всех сторон. Сделано основательно: ни шва, ни щелочки. Постучал костяшками пальцев по плитке, звук, как звук. Каким он должен быть, и, что я хотел услышать, сам не пойму.
— Может, объяснишь? — настаивал Влад.
— Скребется что-то по ночам. Мыши, наверное.
Влад хмыкнул, я понял, что он мне не поверил. Недоверие возросло, когда я начал шагами измерять расстояние от двери до стены.
— Ладно, уходим.
Мы вышли, Влад закрыл дверь на ключ. Я, уже не скрываясь, отмерил расстояние до двери в мою комнату. Как будто сходилось, вряд ли между стенками имелось свободное пространство. Если, конечно, не принимать во внимание дымоход.
После проведенных экспериментов я запутался еще больше. Наверное, стоило плюнуть на привитый с детства материализм и поверить в духовное?
Влад хотел еще что-то спросить, но не успел. По коридору к нам направлялась Наталья Владимировна. Ее походка была величавой, подбородок вздернут, выражение лица гордое и надменное. Иной ее и представить трудно. Платье длинное, едва не достает пола, волосы, как всегда, стянуты на затылке. Образ классической барыни позапрошлого века, наверное, ей пришлось долго репетировать.
— Владислав Викторович, — игнорируя меня, обратилась к зятю. — Вы Иннокентия Вениаминовича не встречали?
— Дался он мне, — буркнул Влад. — Век бы его не видеть. А что случилось? — проявил интерес, возможно, лишь для порядка, чтобы не выглядеть законченным грубияном.
— Его со вчерашнего дня никто не видел. Он не ночевал в своей комнате. Боюсь, как бы чего не случилось? — В ее голосе чувствовалось, хоть и скрываемое, беспокойство. Чувство, совершенно несвойственное железной леди.
— Разве вы ночью не задействовали его в поисковых работах? — съязвил Влад.
От взгляда, которым она его одарила, меня пробрал холод, а Влад, не будь он таким толстокожим, должен был немедленно превратиться в сосульку. Но он даже не содрогнулся.
— Вы слишком много говорите лишнего. — Хотела, наверное, добавить «при посторонних», так как перевела взгляд на меня, однако, сдержалась и не закончила фразы.
— Ух, и стерва! — выплеснул накопившийся пар Влад, когда теща свернула на лестницу и скрылась из глаз.
— Тебе можно посочувствовать.
— Да ну ее! — махнул рукой и достал из кармана заветную фляжку.
Я отворил дверь в свою комнату, из стакана пить удобнее.
Потом пришла Наталка: бледная, изможденная, на себя не похожая. Как будто ночь не спала. Впрочем, наверное, не спала. Под глазами синяки, слегка подретушированные кремом, но от этого не ставшие менее заметными. Маникюр казался безнадежно испорченным. Хоть девушка и прятала руки, я успел заметить обломанные ногти и грязь под ними. Да и прическа, точнее, ее отсутствие, наводила на размышления. Всегда аккуратно уложенные волосы сейчас выглядели растрепанными. Не совсем, конечно, а так, словно по ним лишь небрежно прошлись расческой, не столько заботясь о красоте, сколько желая по-быстрому придать хоть какой-то вид.
Наталка кивнула мне, до обидного равнодушно.
— Влад, мне нужно с тобой поговорить.
Влад молча, с обреченным видом, поднялся с кресла, и они оба скрылись в коридоре, оставив меня наедине с наполненным стаканом и позабытой фляжкой.
Тоже мне, интриганы. Неужели Наталка втихаря в кладоискателя переквалифицировалась? Да и Влад, судя по всему, при делах, иначе, к чему шушуканья?
В гостиной, невзирая на солнечное утро, горел камин. Дрова потрескивали за чугунной решеткой, распространяя приятное тепло.