Призрачно всё
Шрифт:
Сказанное было похоже на издевательство, к счастью, Наталья Владимировна не придала значение и проигнорировала невольный сарказм.
— В молодости глупости простительны. Я уже вышла из того возраста, когда романтические мечтания должны кружить голову и брать верх над разумом. Поверьте, Вячеслав, я ищу не сокровища. Когда мой предок убегал от революции, он спрятал не только деньги, но и документы, все что имел ценное не только в материальном плане, но и духовное. То, что передается из поколения в поколение, что должно храниться в родовом гнезде, как память об ушедших. То без чего наша жизнь превращается в скотское существование. Согласитесь, мы не можем претендовать на память о себе, если не храним память об ушедших родственниках, только таким образом можно рассчитывать на бессмертие. Не в прямом смысле, но ведь вы поняли, что я хочу сказать.
Я понял, но поверить не мог. Слишком складно у нее получалось. Как будто выученное наизусть оправдание для самой себя, своеобразная отмазка для совести. На первом месте пребывали сокровища, однако, Наталья Владимировна стыдилась признаться в этом даже самой себе.
— В ваших намерениях нет ничего постыдного, наоборот, они весьма благородны… — подыграл ей, и она вздохнула с облегчением, как будто моя поддержка помогла ей.
— Мне приятно, что вы так считаете. Возможно, в таком случае, не откажетесь мне помочь?
В деловой хватке женщине отказать трудно. Как быстро она усыпила мою бдительность и вцепилась обеими руками за горло. Но я предполагал такой вариант развития и, естественно, согласился. Не сразу, после недолгих раздумий. И паузу сделал не ради того, чтобы набить цену, хотя о цене стоило бы поговорить отдельно, а чтобы показать себя серьезным и трезвомыслящим человеком.
— Кстати, вы сказали, что с пещерным зверем покончено. Не расскажете, что там было на самом деле?
Я рассказал.
— Значит, Влад тоже спускался в подземелье?
И не только Влад. Вспомнился неряшливый вид Наталки. Но Наталье Владимировне знать об этом было необязательно.
Наталья Владимировна укатила коляску с Мариной.
Я некоторое время предавался раздумьям, вспоминал в подробности разговора. По большому счету, все складывалось не плохо. Если я и наделал глупостей, раскрыв карты, то в результате ничего не потерял, а возможно и приблизился…
К чему приблизился, затруднялся придумать. Разве что к выполнению задания, возложенного на меня шефом «Эсмеральды».
Подошел к фальшивому камину. Очаг закрыт металлической плитой, сверху небрежно покрашенной бежевой краской под цвет обоев. Контраст — разительный, видно, что делалось на скорую руку и дизайном не заморачивались.
Выступ такой, же, как и в соседствующей моей комнате. Если где и мог прятаться потайной ход, так только здесь. Но, где он начинается? Вариантов было два: или внизу в подвале, или в соседнем помещении.
За стенкой располагались апартаменты Марины. Вряд ли она способна в инвалидной коляске взбираться узкой лестницей на второй этаж. Поэтому я исключил вариант с соседней комнатой и решил начать поиски с подвала. Благо, заручившись поддержкой хозяйки, мог теперь заниматься этим обстоятельно, не спеша и легально.
Глава двенадцатая
Тома в одиночестве сидела за столиком, перед ней — высокий бокал, но, она вряд ли помнила о его существовании. Выглядела она неважно. Даже при слабом освещении были заметны темные круги под глазами, а в прическе ощущалась небрежность.
— Что-то случилось?
Я присел рядом, Тома подняла голову.
— Кеша пропал…
Похоже, все помешались на этой новости. От кого я только ее не слышал. Запил мужик, к чему паника? Или, возможно, я не знал чего-то, что было известно другим?
— Думаешь, с ним что-то случилось?
— Не знаю. Но если бы он собирался отлучиться, он обязательно бы кого-то предупредил.
— Ты так считаешь?
Она уловила сомнение в моем голосе.
— Я уверена!
Тома едва не сорвалась на крик, но сразу взяла себя в руки. Или попыталась, потому, что истерические нотки настойчиво прорывались в каждом слове.
— Славик, ты не понимаешь. Он не из тех людей, которые могут все бросить и уйти. Он, как дитя малое, на все разрешение спрашивает…
— Томочка, что с ним может здесь случиться? Сама подумай…
— А вдруг он в подвал пошел?
— Нет там никакого монстра. Мы с Владом уже все выяснили.
— Да знаю я, — отмахнулась Тома. — Но его там могло привалить камнем, он мог заблудиться, вдруг ему стало плохо, и он не может выбраться?
Я вспомнил, как сам чуть не потерял сознание, и если бы не Влад, кто знает, что со мной могло случиться?
— Наверное, ты права. Нужно проверить.
— Славик, я пойду с тобой! Ты такой молодец! Я к кому только не обращалась, все смотрят на меня, как на дурочку… — она всхлипнула.
И что она так о нем переживает? Меня задело. Ведь каждый мужчина, познавший женщину, считает ее частичкой своей собственности, осознание, что приходится ее с кем-то делить, ощутимо бьет по самолюбию.
У меня успели сформироваться стойкие негативные ассоциации по поводу подвала. Два раза я спускался в него и оба раза ничего хорошего оттуда не вынес. Не в материальном, конечно, плане. Утром с Владом еще, как бы ничего. Я был всего лишь ведомым, ответственность лежала на плечах товарища. Но и тогда страх пробирал.
Сейчас мне предстояло взвалить на себя главенствующую роль, быть образцом мужества и бесстрашия. Не позориться же перед, пусть и не хрупкой, но, все равно, женщиной.
Задача казалась сложной и почти невыполнимой. Утешало одно: если бы Тома не навязалась в попутчики, мне рано или поздно пришлось бы исследовать подземный мир в одиночку.
Дверь в подвал была открыта, лестница из вырубленной в полу дыры никуда не делась, стояла на прежнем месте. Превозмогая нерешительность и внутреннее отвращение, я заставил себя спуститься, вдохнул наполненный гнилью воздух, отчего настроения и желания двигаться дальше, отнюдь, не прибавилось. Посветил фонариком, луч бесстыдно забрался Томе под платье, могла бы и брюки одеть, но даже ее стройные ножки не сумели отвлечь от предстоящего неприятного занятия. Протянул руку, она охотно воспользовалась помощью, спрыгнула с последней ступеньки и оказалась в моих объятиях. Искорка, хоть и слабенькая, пронзила тело, мелькнула провокационная мысль вернуться, закрыться в комнате. Мелькнула и исчезла. Тома думала об ином.