Призрачные дороги
Шрифт:
– Я не бог. К всеобщему счастью, – поморщился я и вздохнул: – Сам вылечишь, только флягу для противоядия принеси.
– Сейчас? Сюда? – боясь поверить собственным ушам, прошептал маг.
Я немного полюбовался на напряженную, недоверчивую физиономию аптекаря.
– Сюда и сейчас.
Мне не удалось удержаться от усмешки. По правде говоря, Агаи держался молодцом. Прежде чем обратиться с просьбой, он ждал больше месяца. Экспериментировал с ядами, с магией, уморил демон знает сколько мелкой живности, но цели так и не достиг. Притом уверен: спроси я мальчишку, почему
– Вот!
Мне на колени упала небольшая фляга из серебристого металла. Судя по легкости – из легатума. Аптекарь успел сбегать к Андру.
– Сейчас наколдуешь?
– Агаи, тебе рассказывали в детстве сказки о живой и мертвой воде? – Я тщательно осмотрел фляжку. Да, более надежной и подходящей тары для бесценного противоядия не найти.
– Озеро, да? – почему-то шепотом спросил сирин. – И получить ее могут только смельчаки с чистой душой?
Я снова усмехнулся – вот уж не про меня.
– Значит, все-таки рассказывали. Только ни смелость, ни душа тут не пригодятся, так что не вздумай сунуть в озеро руки. Заново не отрастут.
Озеро встретило нас все тем же неподвижным, зеркальным спокойствием. Я вгляделся в его непрозрачную на первый взгляд поверхность. Теперь водоем казался кипящим котлом, из которого, клокоча, выливалась через край бурлящая энергия. Она могла с одинаковым успехом подарить как жизнь, так и смерть.
«И воздастся просящему» – кажется, так написано в человеческих книгах. О да, в этом месте воздаяние приходит в ответ на мысли и просьбы.
Я зачерпнул вязкой жидкости, закрутил пробку и протянул сосуд Агаи:
– Когда отправишься за женой, болезный? Завтра?
Маг медленно помотал головой:
– Нет! Я уже договорился с ребятами и его светлостью, что мы отправимся за Танитой и сыном Грэзу вместе – на летучем корабле.
И в ответ на мой удивленный взгляд пояснил:
– Не хочу рисковать. Не хочу потерять ее еще раз из-за собственного эгоизма. Мало ли какие опасности могут подстерегать в дороге. И тебя рядом не будет. Или… пойдешь?
Маг с надеждой посмотрел на меня.
– Нет уж. Не маленькие, сами справитесь. Только отвар успокаивающий сварить не забудь. Ты же знаешь, как мужская компания на твою кошку действует. А тут не просто мужики – с крыльями. Если судить по тебе, то рош-мах к птичкам неравнодушна.
Юноша нахмурился, сунул флягу за пазуху и вздохнул:
– Спасибо, что напомнил.
Я, уже в открытую посмеиваясь, похлопал бедолагу по плечу:
– Ничего, влюбленным и пьяницам – море по колено. Справишься. А Таните передай – пусть от тебя рожает и не трясется. Верховному она по душе, поможет. Он у нас как Андру – тот еще экспериментатор.
Сирин недоверчиво моргнул, расцвел счастливой улыбкой и от переизбытка чувств рванул к стене, правда, тут же остановился:
– А ты сам как?
– А я скоро уйду.
Аптекарь прерывисто вздохнул:
– Совсем?
Я лишь пожал плечами. Ответ на этот вопрос был пока неизвестен.
Через несколько дней маг и правитель нежити проводили меня до ворот Азалы. За мной на поводе, обреченно повесив голову, брел красивый мышастый конек – подарок князя.
– До встречи, Дюс, – уверенно заявил Андру.
– До встречи, – кивнул я ему в ответ. В том, что наши пути еще пересекутся, я не сомневался.
Агаи ничего не сказал, только долго и крепко жал на прощанье руку. Его лицо почти окаменело от осознания торжественности момента. Чтобы разбить эту глупую маску, я наклонился к уху мага:
– Не забудь, что ты мне еще должен две тысячи золотых. Правда, раз до Юндвари мы так и не добрались, так и быть, скошу тебе половину.
И, не оглядываясь, вышел за ворота.
– Помните, вы обещали мне игристое в обмен на сидр! – услышал я вдогонку и негромко рассмеялся. Все-таки хитрая бестия этот упырь. Из любой ситуации пытается выжать выгоду.
Кривобокую избушку я увидел сразу, стоило подойти к краю поляны. Отшельник тщательно ее обкосил: так, чтобы даже у мелкой нежити не осталось шанса спрятаться в густой траве от солнца. А чтобы добро не пропадало даром, сметал небольшой стог сена, с которого, как стражник в дозоре, меня разглядывала безрогая риволийская коза. Кажется, приятель решил побаловать себя молоком. Убийство живого существа ради мяса его не прельщало. Я привычно настрелял по дороге кроликов, которых так много расплодилось в этом году. Ведь от дичи, добытой чужими руками, Унн не отказывался никогда, объясняя, что исправить и очистить от скверны убийства весь мир он все равно не в состоянии. Философ доморощенный, Мо шизане.
Хозяин избушки обнаружился в огороде, где он возился с ульем.
Не желая дразнить чужим запахом кусачих насекомых, я остановился поодаль.
– Это ты к чему пчел завел? Фонарникам на прокорм? – поинтересовался я вместо приветствия и лишь потом поздоровался: – Доброго дня тебе, Унн. Приютишь странника?
Отшельник не спеша повернулся:
– Пришел, значит.
Голубые круглые глазки смерили меня цепким взглядом и остановились на тушках кроликов.
– И вкуса к охоте не растерял. Ну что же… устраивайся. Я подойду, когда закончу с делами.
Отшельник снова повернулся спиной. Я, закинув в дом заплечный мешок, закатал рукава и принялся свежевать добычу. Вскоре ко мне присоединился Унн. Пока я возился с обедом, он занимался обработкой шкурок. Не могу сказать, что мех летнего кролика – ценная добыча, но все-таки лучше, чем ничего; в хозяйстве пригодится. Занимались каждый своим делом, не открывая ртов. Да я и не говорить пришел. Мне нужно было другое. Посмотреть и понять, как Унн живет. По-новому посмотреть. Зная то, что знаю.
Ужинали мы тоже в абсолютном молчании. Унн активно двигал челюстями, я налегал на вино, которое прихватил из Азалы. Хотелось напиться по-черному. Мне это давно требовалось, просто позволить себе не мог. И так репутация хуже, чем у последнего демона.