Призрачные дороги
Шрифт:
Грэзу зажмурился и сжал пальцами виски, пытаясь вспомнить, восстановить последние события. В памяти всплыли клыкастая морда Ансуре, чувство невероятного облегчения и счастья, когда клинок, преодолев броню, вошел по рукоять в тело демона, и резкая боль, полоснувшая шею. А дальше…
Дальше как через одеяло пробился знакомый плачущий голос:
– Какой же ты дурак, Грэзу, какой же ты все-таки дурак!
Громыхнули в последний раз барабаны, настала тишина, и Эли оказался в уже знакомом месте – на берегу зеркального озера. Точно такого же,
Грэзу протянул руку и коснулся тяжелого соцветия на кусте. К пальцам прилипли белые лепестки. Некоторое время юноша, не отрываясь, смотрел на них, смотрел и не видел.
Великая Юсса, да куда же его занесло?! Почему? Он умер?
Эли схватился за горло и отдернул руку – пальцы нащупали глубокую рану как раз в том месте, где находилась главная жила. Но кровь из нее не текла. То ли – закончилась, то ли к озеру попадала душа, а не тело.
Значит… все-таки умер! И попал в Танту – место, где время превращается в воду и открывается дверь в мир мертвых и мир богов. Увидеть его дано не каждому – души обычно сразу уносит к Небесным вратам, и только те, кому заказан в них путь, ждут своей участи в межмирье.
Эли усмехнулся – вот и хорошо! Больше не надо рвать сердце и искать оправдания поступкам, от которых выворачивает наизнанку. Осталось только дождаться посланников Борра.
Юноша огляделся, увидел валяющиеся мечи, подобрал их и решительно направился к берегу озера. Ноги вязли в сером песке, который холодил голые ступни. В Танту было стыло и зябко. Не хватало ласковых лучей Хегази, ее света и… жизни.
Грэзу передернул плечами, избавляясь от липкого страха перед неизвестностью, опустился на колени, с силой вогнал мечи в песок и приготовился к долгому ожиданию: вряд ли Борр покинет поле брани ради безвестного новобранца.
В межмирье царила долгожданная тишина, а Грэзу беспощадными слепнями жалили тревога и непонимание. Эли мог точно сказать, что вызывало эти чувства: то, что он увидел в глазах поверженного Ансуре. Мертвый белок неожиданно превратился в бездонную черноту, в которой вспыхнули незнакомые звезды. Именно в эту черноту провалился Грэзу, когда умер.
Юноша поднял голову, пытаясь разглядеть небо сквозь туман.
Что-то не так… что-то не совпадает… Открывшийся в глазах поверженного демона мир не вызывал ни страха, ни отвращения, а только…
Грэзу затруднялся с ходу правильно выразить сложное и непонятное чувство, но оно заставило сердце забиться чаще, как… как в ожидании чуда. Почему-то – чуда.
Песий выродок! Наверное, именно так демон и получает новых слуг!
Юноша опустил голову – да, это закономерно. Слишком много легло на душу за эту войну. Остаться прежним было бы невозможно: грязь сомнений наросла на Эли толстой коростой, изъязвила веру. Немудрено, что его занесло в Танту. Наверное, даже Борр не уверен, нужен ли ему такой воин.
Песок хорошо поглощал звуки, а ножки, ступавшие по нему, были так легки, что Грэзу очнулся, лишь когда его обняли со спины и заплакали:
– Эли, Эли, Эли-и-и!
– Иска… Я сделал то, чего ты хотела. Я убил его, – тихо вымолвил Грэзу.
– Дурак! – дернули за волосы, да так, что юноша растянулся на песке. Маленькие кулачки стукнули по груди. – Дурак! Дурак такой! Я умерла! Давно умерла! Еще там, в храме!
Девушка сердито отпихнула возлюбленного, закрыла ладонями лицо и заплакала. Обиженно, искренне, горько, как плакала давно, еще когда не стала Айелет.
Эли подхватился, обнял, притянул к себе, утешая:
– Иска, ты чего? Я же сделал все, как ты велела! Теперь мы победим.
А девушка непонятно почему снова рванулась из объятий:
– Мы с тобой уже давно проиграли! Я мертва! Слышишь?! Пророчица меня убила в храме! Она отобрала мое тело!
Грэзу вздрогнул, неверяще посмотрел в заплаканные глаза подруги и похолодел. Она говорила правду. Теперь стали понятны и собственные метания, и то, как вела себя Иска. Нет… не Иска… Айелет! Это была Айелет.
– Прости меня, – безвольно уронил вдоль тела руки.
Девушка молча замотала головой, на мгновение прижалась к Эли, а потом с силой толкнула его:
– Уходи! Ты должен жить! За себя, за меня! Для нашего сына!
Эли усмехнулся:
– Куда? Меня убили. Неужели не видишь?
Иска снова замотала головой, попятилась к озеру и сердито крикнула:
– Не смей сдаваться, идиот! Слышишь? Не смей!
– Не смей умирать, идиот! Слышишь, Грэзу, не смей! – погрубев, эхом повторил знакомый мальчишеский голос. Неведомая сила вздернула и поволокла Эли куда-то вверх, в глухую болезненную темноту.
Эпилог
Очнулся Эли Грэзу на узкой кровати в маленькой комнате с низким сводчатым потолком. Пытаясь понять, куда попал, не поворачивая головы, скользнул взглядом по сторонам и подумал, что бредит. В кресле рядом с кроватью, раскинувшись, дремал Яир. Исхудавший и от этого еще более лопоухий. На левой щеке мага лиловели свежие шрамы ожога, сползающие толстыми рубцами на шею и плечо, а светлые волосы, скрученные и опаленные огнем, торчали неровными клоками.
Эли слабо шевельнул рукой, Яир тут же отреагировал – вскинулся, расцвел счастливой улыбкой:
– Грэзу, сволочь рыжая, очнулся!
«Не померещилось», – отстраненно подумал Грэзу, еще не до конца осознав и приняв тот факт, что сгинувший друг неожиданно ожил. Хотя вот Эли сам вроде бы тоже умер.
– Яир? – ответно шевельнул губами, спрашивая одним словом про все сразу: – Откуда…
Маг, нахмурившись, прикрыл ладонью шею.
– Грэзу, я должен тебе кое-что рассказать. О пророчице. – Облизал губы и замолчал, растеряв всю решимость в последний момент.
Грэзу не стал торопить товарища, вспоминая встречу с Иской у озера. Эли с удовольствием посчитал бы все бредом, но не позволил: жизнь в обмане – это не жизнь, а прозябание без уважения к самому себе.