Призрачные огни

Кунц Дин Рей

– Слушаюсь, сэр. Но…

– Оставайтесь здесь, может, вон за тем газетным киоском. Старайтесь быть по возможности незаметнее.

– Я потому так и оделся, – сказал Инс. На нем был летний костюм зеленого цвета и оранжевая рубашка навыпуск.

Оставив Инса в холле аэропорта, Шарп толкнул стеклянную дверь и вышел наружу под навес, по которому с остервенением стучал дождь.

Тут Джерри Пик наконец догнал его.

– Сколько у нас времени, Джерри? Взглянув на часы, Пик ответил:

– Они должны приземлиться через пять минут.

В

этот час такси было немного, всего четыре автомобиля. Их машина стояла у обочины рядом с надписью: «ПРИБЫТИЕ – ТОЛЬКО РАЗГРУЗКА», футах в пятидесяти от последнего такси. Это оказался обычный «Форд» Бюро цвета поноса, так что если бы на нем аршинными буквами было написано: «СЕДАН ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫХ ОРГАНОВ», это ничего бы не прибавило и не убавило. К счастью, хорошо разглядеть его в такой дождь не представлялось возможным, поэтому оставалось надеяться, что Вердад и Хагерсторм его не заметят.

Пик уселся за руль, Шарп устроился на пассажирском сиденье, положив «дипломат» на колени.

– Если они возьмут такси, приблизься на такое расстояние, чтобы можно было разглядеть номер, затем снова сдай назад, – распорядился он. – В этом случае, если мы их упустим, то сможем быстро узнать в таксопарке, куда они ездили.

Пик кивнул.

Половина их машины находилась под навесом, другая была предоставлена в распоряжение дождя. Дождь стучал только по той стороне, где сидел Шарп, и только его окна заливались водой.

Он открыл «дипломат» и достал два пистолета, регистрационные номера которых не имели никакого отношения ни к нему, ни к Бюро. Один из глушителей был новым, второй уже не годился – чересчур основательно поработал, когда они преследовали Шэдвея на озере Эрроухед. Шарп навинтил новый глушитель на один из пистолетов, оставив его себе. Второй отдал Пику, который принял его без всякой радости.

– Что-нибудь не так? – спросил Шарп.

– Ну… сэр… вы все еще хотите убить Шэдвея? Шарп внимательно посмотрел на него.

– Дело не в том, чего я хочу и чего не хочу, Джерри. У меня приказ: покончить с ними. Приказ от такого высокого начальства, что я уж точно, черт побери, не собираюсь ослушаться.

– Но…

– Что еще?

– Если Вердад и Хагерсторм приведут нас к Шэдвею и миссис Либен, если они тоже будут там, не можем же мы ликвидировать Шэдвея и миссис Либен у них на глазах. Я что хочу сказать, сэр, эти детективы молчать не будут. Только не они.

– Не сомневаюсь, что мне удастся справиться с Вердадом и Хагерстормом, – уверил его Шарп. Он вынул обойму из пистолета, проверяя, полностью ли он заряжен. – Эти засранцы должны были держаться в стороне, и они это знают. Когда же я застану их с поличным, в самой заварухе, они сообразят, что их карьера и пенсия под угрозой. Они уйдут. А когда они уйдут, мы пристрелим Шэдвея и эту бабу.

– А если не уйдут?

– Тогда мы прикончим и их, – отрезал Шарп, ладонью вгоняя обойму в пистолет.

Холодильник громко гудел.

Сырой затхлый воздух отдавал плесенью.

Они склонились над кухонным столом, как два заговорщика из старого фильма про антифашистское подполье в Европе. Пистолет Рейчел был под рукой, лежал на прожженном сигаретами пластике, хотя она не очень-то верила, что он ей может понадобиться, во всяком случае, сегодня.

Уитни Гэвис воспринял сжатый вариант истории на редкость спокойно и без скептицизма, что ее удивило. С виду он не казался доверчивым человеком, готовым принять любую безумную историю. Однако ее дикому рассказу поверил сразу. Возможно, он так безоговорочно доверял ей потому, что ее любил Бенни.

– Бенни показывал вам мои фотографии? – спросила она.

Уитни ответил:

– Да, детка, последние два месяца он ни о чем, кроме как о вас, и говорить не мог.

– Значит, он знал, – заключила Рейчел, – что в наших отношениях есть что-то особенное, знал еще раньше, чем я.

– Нет, – возразил Уитни, – он мне говорил, что и вы об этом знали, только боялись себе признаться. Он говорил, вы это скоро поймете, и оказался прав.

– Но если вы видели мои фотографии, почему он не показал мне ваших или хотя бы не рассказал о вас, раз вы его лучший друг?

– Мы с Беном преданы друг другу, так повелось еще с Вьетнама, мы почти что братья, даже больше, чем братья, так что мы делимся всем. Но вы, детка, до последнего времени еще не были так преданы ему, как я, и пока такого не случилось, он не станет делиться с вами буквально всем. И не обижайтесь. Таким сделал его Вьетнам.

Вьетнам, судя по всему, был еще одной причиной, почему Уитни так безоговорочно поверил ее невероятной истории, даже когда она рассказала, как мутант преследовал ее в пустыне. Наверное, человеку, прошедшему через ад Вьетнама, уже ничто не может показаться невероятным.

– Но вы не знаете наверняка, что змеи убили его? – спросил Уитни.

– Нет, – призналась Рейчел.

– Если он воскрес после того, как его стукнул грузовик, может ли он вернуться из мертвых после смерти от змеиных укусов?

– Да. Скорее всего.

– И если он снова воскреснет, вы не уверены, что он просто превратится в нечто такое, что останется в пустыне и станет жить как животное?

– Нет, – сказала она, – разумеется, гарантировать этого я не могу.

Он нахмурился, и изуродованная сторона его в общем-то красивого лица собралась в складки и морщины, подобно бумаге.

Снаружи в ночи слышались зловещие звуки: кроны пальм скребли по крыше, вывеска мотеля моталась по ветру и противно скрипела, оторванная часть водостока с грохотом билась о крепления. Рейчел прислушивалась, пытаясь уловить звуки, которые нельзя было бы объяснить дождем и ветром. Ничто не насторожило ее, но она все равно продолжала прислушиваться.

– Самое плохое, – заметил Уитни, – что Эрик, по-видимому, подслушал, как Бенни говорил вам об этом месте.

– Возможно, – с беспокойством согласилась Рейчел.