Призрачный мост Матиара
Шрифт:
— … Привет!
Маг вздрогнул и поднял глаза. На лестнице сидела Даниэль, в домашнем костюме и с чуть растрепанной косой. Значит, ещё не ложилась.
— Даня, ты чего не спишь? Час ночи!
— Тебя ждала.
Гораций не сдержал улыбку, чувствуя, как начинает отпускать напряжение, сковывающее мышцы.
— Лисичка моя! Ты опять ждёшь… как в Саорсе.
Она смущённо повела плечом, поднимаясь со своего места.
— Как можно спать, когда домой ещё не все вернулись?.. — и, непонятно почему, стала рассказывать. — Когда был жив отец, он иногда задерживался на фирме, мог придти и семь, и в десять, а
Архимаг понимал отца Даниэль: в дом, где тебя ждёт любимая женщина, хотелось лететь на крыльях. Девушка торопливо подошла к мужчине, успокаивающе поглаживая по плечу.
— Ты наверняка не ужинал?
— Не хочу.
— Раньше ты не отказывался… Ну, хоть чай? Твой любимый!
— Чай?.. — Гораций колебался, потом глянул на девушку: — А ты побудешь со мной?
— С радостью.
— Тогда давай!
Они направились на кухню. Лачев хмыкнул, заметив приготовленный заварник и чашки. Даниэль усадила его за стол, а сама хлопотала у плиты. Совсем как раньше! Словно почувствовав мысли мужчины, девушка через плечо глянула на него.
— Устал на работе?
Гораций никогда не позволял себе даже намёка на слабость или усталость. Знал, что при его должности рядом всегда свора стервятников, только ждущих повод броситься на него. Колдун смотрел на суетящуюся вокруг него девушку как на нечто диковинное и необъяснимое. О нём редко заботились, особенно в зрелом возрасте. Не потому что рядом не было добрых, любящих людей — он не позволял, не позволял себе быть слабым. Но с Даней мужчина упивался каждым жестом, каждым словом ещё в Саорсе, когда она ненавязчиво ухаживала за ними, помня привычки и предпочтения каждого. Наверное, дело было в том, что она не хотела услужить, она искренне хотела порадовать. Вот и сегодня его лисичка прекрасно поняла, что он расстроен, умело скрыла радость за Родика (некромант скрипнул зубами от досады) и мягко делилась домашними новостями. И опять же ненавязчиво, без лишних подробностей, не требуя его советов. Только, чтобы он был в курсе, что происходит в его доме. И он, наверное, впервые в жизни признался.
— Да, устал немного. А как прошло твоё занятие?
— Мне кажется, неплохо. Магистр Затери придёт послезавтра, дал задание.
— Отлично. Я же говорил, что всё будет в порядке.
Девушка поставила перед колдуном чашку и тарелку с маленькими бутербродами.
— Не знала, что у тебя столько друзей, да ещё таких… необычных.
— А-а! Ты про Нейла? — мужчина хмыкнул. — Он мне весь мозг выклевал, кто ты такая.
— И всё-таки…
— Даня, в моём окружении дружба понятие весьма условное. В работе мы окружаем себя людьми, близкими по духу и убеждениям, теми, кто поддерживает нас и нашу точку зрения, — Лачев ненадолго задумался. — Это больше похоже на команду. Нас — меня, Нейла, Реннона — связывает служба королю и королевству.
— Пирс намекал, что ты и с королём дружишь.
Архимаг нахмурился:
— Пирс много говорит.
Девушка, перепугавшись за дворецкого, схватила колдуна за руку.
— Не ругай его, пожалуйста. Пирс не сказал ни слова! Я сама догадалась! И твой дворецкий очень помогает мне. Не знаю, что бы
Мужчина расстроился:
— Я совсем не уделяю тебе время. Даже по городу поводить не могу. Ты с моими слугами проводишь больше времени, чем со мной.
— У тебя работа. Ты занят, — Даниэль отошла к рабочему столу.
Лачев видел, что она не ёрничает, не упрекает, действительно понимает или пытается понять. Он усмехнулся: добрая Даня всегда всех жалела.
— Данечка, я что-нибудь придумаю, — пообещал Гораций, — и мы обязательно погуляем. Я покажу тебе совершенно потрясающие уголки нашего города. Про них ничего не написано в туррекламках, про них знают только коренные виридийцы.
— Ловлю на слове! — улыбнулась девушка и положила перед ним коробочку.
— Что это?
— Подарок. Тебе, — Даниэль посмотрела на него и пояснила: — Мы с Пирсом были сегодня в торговом центре, покупали тетради, ручки. Вот я и подумала… Наверное, это смешно: покупать тебе подарок за твои же деньги?!
Мужчина осторожно открыл коробочку, задумчиво посмотрел на ручку-роллер.
— Спасибо!
— Гор, посмотри внимательно!
Даниэль стояла совсем рядом, опираясь руками на спинку его стула и с улыбкой поглядывая на гравировку на ручке. А мужчину словно током ударило от этой близости. Он откинулся назад, чтобы быть ещё ближе к девушке, кожей чувствовал её дыхание.
— Ты не смотришь! — упрекнула Даниэль.
— Смотрю! — возразил Гораций и, рассмотрев рисунок, начал тихо смеяться: на ручке красовался силуэт лисы. — Отличный подарок! Правда!
Они смотрели друг на друга. Гораций упивался этим моментом. Тем, что Даниэль рядом, принимает его. И это не дружеское расположение, а нечто большее, о чём он только мог мечтать в Саорсе. Когда каждое утро просыпался, и первой была мысль о юной девушке с русой косой и глазами цвета молодой листвы. Когда от звука её голоса, всё внутри переворачивалось…
— Продавец сказал, что когда ты начнёшь писать, лисичка будет перебирать лапками, а хвост начнёт шевелиться, — сказала Даниэль.
Мужчина засмеялся, представив эту картинку. И мысленно сделал себе пометку не пользоваться ручкой на совещаниях, чтобы не отвлекала. Потом призадумался:
— Хм-м-м, а это идея, кстати. Ведь можно накинуть на ручку заклинание, чтобы хвост дёргался на ошибки или на обман.
— Как это?
— Ну, вот представь! Идёт совещание или улаживание каких-то спорных вопросов и дошли до подписания документов, — мужчина начал рассказывать. — Когда человек врёт, у него учащается сердцебиение, ладони потеют. И ручка на это реагирует, начинает писать другим цветом. Ты уже видишь, дурят тебя! И фиг вам, а не договор.
Даниэль ошеломлённо посмотрела на мужчину:
— Вообще-то, даря тебе эту ручку, я хотела, чтобы ты на работе хоть изредка вспоминал о том, что тебя ждут дома. Ты же тот ещё трудоголик.
— Данька, поверь, я всегда помню о тебе!
Лачев перехватил недоверчивый зелёный взгляд девушки и ещё раз кивнул, подтверждая свои слова. Заметил её по-женски довольную улыбку. Но не задело. Говорить Дане о своих чувствах было легко. Ему хотелось не только её тела, ему хотелось быть в её мыслях, в её снах. Эта была жажда абсолютного обладания. Точно так он принадлежал ей, и уже давно. Другие женщины перестали существовать.