Призрачный путник
Шрифт:
Он увидел смерть её любви.
Прежде Мериса ничего не пугало так, как ярость в этих глазах.
— За моего мужа, — сказала она со сталью в голосе. — И за моего сына.
В ответ Мерис лишь моргнул.
Только когда тьма в дальнем конце помещения взметнулась вихрем и появился Путник, Мерис осознал, где он и что только что произошло. Он схватился за рукоять кромсателя.
— Нет! — закричал Путник, бросаясь к ним.
Было слишком поздно, Мерис выхватил меч, перерубая Льету наискосок через грудь. Брызги крови разлетелись во все стороны.
В ошеломляющей тишине Мерис, который прежде никогда не видел, чтобы Путник проявлял эмоции, сощурился. Глубина этой скорби отозвалась болью в его сердце, и он даже не подумал нападать, хотя его противник был беззащитен.
Льета смотрела на Путника, не узнавая, испустив долгий, полный боли вздох. Затем её черты разгладились, и там, где прежде была гримаса боли, появилась мягкая улыбка. Она взяла его руку с неожиданной силой, как будто наконец разгадала тайну, известную лишь им двоим. Мерис смотрел, как Льета умирала в руках Путника. Наконец, она перевела взгляд повыше плеча Путника, и её губы шевельнулись.
— Рада снова тебя видеть, Тарм, — сказала она.
И после этого с умиротворенной улыбкой на лице умерла.
И хотя Мерис знал, что должен ударить, должен послать свой клинок в голову Путника, пока тот уязвим, он не мог. Какая-то часть юноши заметила нечто важнее, чем он сам — впервые в жизни — и это останавливало его руку. А может быть, то был страх неизвестного. Он не понимал, не мог осознать эмоциональной глубины развернувшейся перед ним сцены, и оттого чувствовал смущение и, вместе с тем, страх.
Мерис впервые познал своего противника, и он был напуган.
Увидев, как дух женщины покидает тело и, обнявшись с духом Тарма Тардейна, меркнет, Путник бережно опустил свою мёртвую мать на пышный ковер и выпрямился, лицом к Мерису, который стоял неподвижно — видимо, от потрясения. Потянувшись к поясу, Путник медленно достал позаимствованный у стражника меч и выставил его перед собой, на небольшом пространстве, отделявшем его от юноши. Следопыт ответил тем, что поднял собственное оружие — кромсатель Путника — и указал им на призрачного воина. Кончики клинков почти соприкасались.
Мерис спокойно вытащил кинжал из своего живота, поморщившись, когда из раны хлынула кровь. Не отрывая взгляда от противника, юноша опустил руку к поясу, снял флягу с зельем и осушил её.
Путник видел, как стекавшая по белой коже кровь превратилась в тоненькую струйку, а затем полностью остановилась. Его взгляд скользнул за Мериса, в кабинет, и заметил труп Грейта. Даже знание того, что месть свершилась, не успокоило клокочущую в сердце ярость.
— Это будет наш последний поединок, — заверил Путник. — Ты заплатишь за все.
— Несомненно, — ответил Мерис. — Ты и я — мы оба ждали этого боя.
Он вознес меч, и мифриловая поверхность засияла почти золотым
— Но у меня есть преимущество, друг мой.
В ответ Путник приподнял свою перемотанную левую руку, на четвертом пальце которой сияло серебряное волчье кольцо. Сверкнул сапфировый глаз волка.
Мерис пожал плечами, признавая такой довод.
— В этот раз надо будет убедиться, что я отрубил тебе руку перед тем, как убить, — ухмыльнулся он.
Пришла очередь Путника пожимать плечами, но он не пошевелил ни единым мускулом. Он сконцентрировался на Мерисе, человеке, забравшем все, что было дорого Путнику — те вещи, которых он никогда не знал, и то, что он считал давно потерянным, но действительно утратил лишь сейчас.
Концентрация была настолько глубокой, что, когда позади вздрогнула от удара дверь и из-за нее раздались приглушенные возгласы, Путник был захвачен врасплох. От неожиданности он ударил, но Мерис отбил его клинок и скользнул в сторону.
Следопыт ответил контратакой, от которой Путник уклонился, и едва заметно поморщился, дав понять, что лечебное зелье пока не возымело полного эффекта. Путник воспользовался этим преимуществом, с лязгом обрушив свой меч на лезвие кромсателя. Мифриловая кромка, взвизгнув, перерубила длинный клинок, но тот выполнил свою задачу. С проклятием Мерис выронил кромсатель из дрожащих пальцев. Юноша нагнулся за ним, и Путник швырнул свой сломанный меч, зарывшийся в ковер рядом с рукой Мериса. Отдернувшись, следопыт бросился бежать, призывая охрану.
Путник схватил один из метательных ножей и занес руку для броска, но его отвлёк новый удар в дверь, и нож воткнулся в стену в футе 60 от головы бегущего Мериса. Прежде чем Путник смог выхватить новый кинжал, его противник исчез за углом, направляясь к выходу из особняка.
Выдохнув проклятие, Путник повернулся к сотрясавшейся двери. Из-за неё, где-то дальше в здании, доносились звуки ожесточённой схватки. В дверь врезался какой-то тупой объект, раздался протяжный треск. Подобрав кромсатель, Путник приготовился к рывку.
60
0, 305 м
Дверь содрогнулась, треснула и слетела с петель. Путник бросился…
И остановился. Его рот раскрылся, рука с мечом опустилась.
— Я же тебе сказал, что могу взломать… — говорил Дерст. И тут он увидел призрачного путника. — О…
— Путник! — воскликнула Арья, бросаясь в его объятия.
Он остолбенел, его разум на несколько мгновений помутился. Все, что он знал, — он целует Арью, а остальное неважно.
Барс и Дерст попытались заполнить тишину болтовней.
— Знаешь, Барс, — сказал Дерст, стоявший неподалеку от паладина, отряхивая рубаху, — бьюсь об заклад, что мы могли бы найти и надеть наши доспехи быстрее, чем двое из них успеют поздороваться друг с другом.