Призрачный замок
Шрифт:
— Ульфельдт подал в суд, — неожиданно произнес Танкред.
— Кто? Ульфельдт? — Джессика так была погружена в собственные мысли, что сначала не поняла, о чем он говорит.
— Они с Леонорой Кристиной были в ярости, когда узнали об обвинениях Дины. Больше всего Леонору Кристину разозлила не возможность измены королю, а то, что ее мужа обвиняют в супружеской измене. Так что Ульфельдт подал в суд на Дину. Дело будут разбирать принародно на Старой площади.
— Это так серьезно?
— Да,
— Какая же тайна, если все обо всем знают?
— Ты же знаешь, как быстро распространяются слухи. Но все надеются, что до четы Ульфельдтов эти слухи не дойдут. Господи, я совсем заговорил тебя, тебе нужно отдохнуть.
— Это ты прости меня. Я очень тебя задержала. Ведь ты, наверное, хочешь еще поговорить с родителями.
— Господи, Джессика, — мрачно проговорил он, вставая, — неужели ты так никогда и не сможешь поверить в собственную значимость?
— Тогда бы я первым делом попросила бы тебя остаться со мной на всю ночь! — выпалила она, едва успев подумать. — О! Я совсем не то имела в виду… А только то, что я так долго тебя ждала!
— Девочка, — ласково сказал он и погладил ее по голове. — Если бы все можно было бы изменить!
— Расскажи!
Но он лишь покачал головой.
— Что ты хотел сказать?
— Если бы у меня над головой не висел дамоклов меч!
— А может, если бы я не выглядела так ужасно?
— Как ты можешь говорить подобные вещи!
— Ты и сам прекрасно знаешь, какой ужасной ведьмой я выгляжу последнее время.
— Что же тогда говорить обо мне, когда я был в гостях у тетушки Урсулы? Я вообще выглядел как побитый щенок. Так что я прекрасно понимаю, как ты себя сейчас чувствуешь! Но это неправда. Я еще больше к тебе сейчас привязался.
— Правда?
— Совершеннейшая правда. Раньше мне никто не был нужен. Но мы с тобой теперь так хорошо знаем друг друга. И прощаем друг другу многое.
— Конечно. — Она была на седьмом небе от счастья.
— Ты знаешь, мама недавно получила письмо от тети Урсулы. Она пишет, что граф Хольценштерн умер. Спился. Вернее, напился, свалился с лошади и расшибся насмерть. Так что теперь тебе нечего бояться.
— Бедняжка Стелла, — после долгого молчания сказала Джессика.
— Ах, она. Да, конечно. Тетя пишет, что ее уже давно никто не видел. Она куда-то уехала. И никто не знает, где она. Но с твоим поместьем все в порядке.
В дверь просунулась голова Сесилии:
— Танкред, если ты сможешь оторваться от этого несчастного ребенка, то ужин уже готов.
— Да, конечно, — смутился Танкред. — Джессика, сегодня я должен вернуться в Копенгаген. Но я постараюсь приезжать как можно чаще.
— Было бы очень мило с твоей стороны! И спасибо, что пришел навестить меня!
— Какие глупости!
Все уже сидели за столом, когда Танкред явился в столовую.
— Ну как у нее дела, Маттиас? — спросил Танкред. — Какой же болезнью она все-таки болела?
— Никакой. Это была не болезнь. Она была отравлена, в этом нет сомнений. Боли в голове и желудке указывают на сильное отравление. А кровотечение, выпадение волос и боли в суставах — это простая реакция организма, который был больше не в силах сопротивляться.
— Но яд? Отравление?
— Я понятия не имею о том, какой яд использовался. Знаю только, что ей регулярно вводили в организм малые дозы сильного яда.
— Тогда она не может вернуться к Ульфельдтам, — решил Танкред.
Сесилия вздохнула:
— Леонора Кристина забросала меня письмами с требованием вернуть Джессику. Малышка Элеонора София жить не может без своей няни! Она дни напролет канючит и зовет Джессику.
— Девочке, ведь четыре годика? — спросил Маттиас. — Думаю, что все они немного капризные в этом возрасте.
— А что решила сама Джессика? — поинтересовался Танкред.
— Она чувствует себя страшно виноватой, потому что бросила малышку. Она готова вернуться из одного только чувства долга.
— А если ее снова отравят?
Александр отозвался на это успокаивающе:
— Танкред, почему ты думаешь, что кто-то захочет ее отравить? Наша милая Джессика просто случайно проглотил дозу яда, и теперь ей надо быть осторожной, только и всего. И если она только вновь почувствует себя хуже, она может тут же уйти с работы.
Джессика быстро поправлялась. Волосы отросли, раны заросли, и больше не было нужды мазать их липкой кашей. Милая красивая Джессика возвращалась.
Танкред старался проводить как можно больше времени дома. Родители были очень рады видеть такое рвение, но прекрасно понимали причины, его вызвавшие. И тем не менее все замечали, как Танкред становился все более нервным. Но он всегда решительно отказывался от помощи. И старался избегать родителей.
Однажды солнечным июльским днем Джессика почувствовала себя здоровой — она никогда еще не чувствовала себя так хорошо. Маттиас, которому надо было отправляться в Норвегию, оставил ее со спокойным сердцем. Танкред вернулся домой и умолял девушку не возвращаться к Ульфельдтам. Они сидели на скамеечке в парке Габриэлсхуса возле утиного пруда под сенью лип.
— Я еду не только из-за детей и Леоноры Кристины, — говорила Джессика, глядя на свои руки, — но и из-за себя. Элеонора София очень скучает без меня. А мне так приятно, что я нужна кому-то. Я приношу пользу! А не мешаюсь всем и не путаюсь под ногами.