Призрак Адора
Шрифт:
– Минус двое, – произнёс вставший рядом Бэнсон.
– Да, – ответил я, смахивая пот, – может одумаются?
Но случилось иначе.
– Бисмиллях! – раздался вдруг странный возглас, и прыгнул к нам по-звериному гибкий человек с лицом, закрытым чёрной занавесью, в которой были проделаны два отверстия для глаз. В правой руке он держал громадный изогнутый нож. Широкий на конце, очень похожий на сарацинский меч. В левой – короткую клиновидную дагу. Он вскинул дагу к шее и перерезал шнур плаща; плащ слетел, открыв нагое смуглое туловище, и человек напал.
Худо
– Не подставляй, – кричал я между этими ударами, – шпагу! Впрямую! Сломится!
– Помню! – проорал мне в ответ Бэнсон, с трудом уворачиваясь, – и не сумел: звонко лопнула шпага; секущий удар дошёл и вздел его грудь, отбросил; я остался один, и тотчас занавесчатолицый лёг на низко выброшенную ногу, вытянулся и достал моё бедро концом даги. Меч он держал в сторону Бэнсона, справа и сверху, хотя и сломал только что его оружие – действует заученно, не думает. Тренированный зверь.
Сквозь мою рассечённую кожу вплыла вдруг в меня противная, вяжущая слабость, и почувствовалось, какое у меня тёплое, беззащитное и болезненное тело. Я на минуту стал словно младенец. Вот так. Вот и всё…
– Э-эх, пропадём! – заорал я не своим голосом, почувствовав вдруг, как что-то изнутри подхватывает меня и несёт, и, перехватывая рука под руку длинную ребристую рукоять, заплескал Крысой, с отчаянным и радостным бешенством, отдавая последние силы.
Точно и твёрдо встречали каждый мой удар скрещенные меч и дага, и я знал, что сейчас ослабну, и тогда под мой слабый удар встанет один только короткий клинок, а освободившийся меч легко и умело взрежет мне брюхо.
Четыре удара я уронил в страшную силу, не знаю, как только он выдержал, а уже пятый был слабее – чуть-чуть, едва ощутимо, но и он, и я это почувствовали. Показалось вдруг, что понимающе улыбнулись мне два круглых прорезанных глаза. Ещё удар он переждёт, и…
Страшный грохот ударил мне в уши. Яркая вспышка осветила на миг чёрную маску, смуглое, пугающе мускулистое тело, широкие, атласные, малиновые штаны. Таким же алым цветом окрасилась грудь нападавшего – большой кусок вырвался из неё сбоку и разлетелся по щербатой кирпичной стене.
“Бэнсон! Седьмой пистолет!” – подумал я, остановившись в изнеможении. И не вовремя: выскочил из темноты справа узкий клинок и укусил меня в правое плечо. Всё, что я смог сделать, – это перехватить Крысу левой рукой, выставить её перед собой и попятиться. Снова дёрнулся клинок, но его вдруг подшибла уже знакомая короткая дага и тут же мелькнул едва различимый в тумане кривой изогнутый меч. Нападающий охнул и пал.
– Осталось четверо, мистер Том, – прогудел ободряюще Бэнсон, и в это время впереди, в самом начале тупика гавкнул родной, узнаваемый выстрел, и сразу же послышались тяжёлые и частые удары. Закоулок заполнили люди в красных рубахах.
– Одного оставьте, – выговорил я, стремительно слабея от боли в плече.
– Оставьте одного! – рявкнул Бэнсон.
Он перебросил
– Плечо – пустяк, мистер Том, – испуганно и торопливо говорил он, – это не грудь, и не живот, и не шея…
– Цел? – выпалил, подбежав, Стоун.
– Живого взяли? – скрипя от боли зубами, спросил я его.
– Есть, есть один живой. Вы-то как?
– Нога и плечо…
– И нога ещё?! – воскликнул Бэнсон, уже заматывающий чем-то рану на плече.
– Но там совсем пустяки. Больно только. Как вы здесь оказались?
– Так ведь выстрелы услышали, всё поняли, – ответил взволнованный Стоун. – Оставили в шлюпке двоих, остальные – сюда. Вот только закоулок этот не сразу нашли. Хорошо, набежал на нас один с разрезанной шеей, приставили ему нож к рёбрам – он нас быстро привёл. И сразу же умер. Кровью изошёл.
– Так, все сюда, – сказал я, приподнимаясь.
Бэнсон, Стоун и шестеро в красных рубахах окружили меня плотным кольцом.
– Бэн, возьми горсть золота и разбросай вокруг. Пусть полиция не ломает голову – из-за чего здесь война. Собери пистолеты. Кто-нибудь, помогите ему!
Три человека принялись ощупывать тела и землю вокруг них.
– Если найдёте какие-нибудь бумаги – всё забирайте! – крикнул я им.
– Мы оружие возьмём? – спросил меня Стоун.
– Да, – булькающим от боли голосом ответил я. – Здесь его много. Берите, чтобы у каждого было что-то в руке. Затем. Берите схваченного и вот этого, в маске. Почему-то лицо прятал. Обоих – на “Дукат”. Там будем выяснять, что происходит. Всю команду вооружить – и в трюм, чтобы на палубе никто не маячил. Мы с Бэнсоном сейчас в Бристоль, а завтра приедем. Энди, отправь с нами двоих. И возьмите себе плащи у этих, – я кивнул на лежащие среди мусорных куч изломанные тела. – Прикройте свои рубахи, ведь за милю видно, что вы с “Дуката”. Всё. За дело.
Я стоял, пересиливая тошноту и головокружение. Подошёл Бэнсон.
– Пистолеты нашли все.
– А бумаги?
– Ничего нет. Только это…
В ладонь мне лёг объёмный кошель. Я заглянул в него. Золото. Деньги за наши головы? Вот и ладно.
– Разбросайте, – отдал я кошель Стоуну.
Разлетаясь, зазвякали о стены монеты. Четверо положили убитого на плащ, понесли. Двое матросов и Бэнсон остались со мной.
– Что-то на душе неспокойно, – сообщил я им. – Давайте-ка домой, и как можно скорее. Лошадей хорошо бы достать…
Сначала я шёл сам, потом почувствовал, что меня почему-то несут. Очнулся в экипаже, когда мы уже мчались по мощёным улицам города.
ПОХИЩЕНИЕ
Мы подкатили к дому. Ох, видно не зря упомянул ряженый полицейский мою семью. Так и есть. Что-то случилось. Глубокая ночь, а во всех окнах – свет. А из мужчин в доме только Генри, Нох да мистер Бигль. Невелика армия, если учесть, какие волки взяли наш след.
Мы ввалились внутрь. Должно быть, с нами влетел и ощутимый запах беды, так как Эвелин, едва взглянув на нас, спросила: