Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история «Ветхозаветствующего» прозелитизма
Шрифт:
— И уже пленников не спасти?
— Все в руках самого человека. Пойдем, покажу тебе город, совсем другой Старый Оскол.
Надежда и ее спутники остановились перед руинами дома. Прошкин сказал:
— Власть специально их сохранила. Анти-памятник! Так, мол, будет с каждым! Вот до чего дошла ее ненависть к нам!
Надежда положила на руины цветы. Бледные, взволнованные Давид и Рустам застыли в скорбном молчании. Проходящие мимо люди глядели на них кто с подозрением, кто с недоумением, а молодежь — с любопытством и непониманием.
— Как им забили головы! Хорошо сработала буржуазная пропаганда!
— Слава героям! — негромко произнес Кирилл Прошкин.
— Слава героям! — повторили одновременно Надежда, Давид и Рустам.
Мертвые развалины как будто. ожили, всем показалось, что серые тени встали над капищем красных идолов. Сначала они приняли это за мираж, однако тени направились к ним. Спохватились комсомольцы слишком поздно: тени прорвали оболочку плоти и оказались внутри каждого. Улица, город исчезли. И где они теперь?
Кирилл увидел себя в маленькой избушке, из окна виднелись ели и сосны. Он в лесу, сидит за небольшим столом, напротив — рыжий, вихрастый паренек.
— Понял задание, Анисим? — строго спросил Прошкин.
— Так точно, товарищ комиссар. Нужно взорвать поезд Курск — Старый Оскол. Только вот закавыка.
— Что такое?!
— Поезд не военный, а гражданский.
— И?..
— Бабы, ребятишки. Да и мужиков жалко. Русские, чай!
— Запомни, у нас больше нет русских. И других наций тоже. Есть мы, пролетарии-коммунисты, а остальные — классовые враги. Так вот: в том поезде — классовые враги.
— Да-а-а? — изумленно протянул Анисим. — Там много нашенских, с завода.
— Они больше не нашенские, поскольку поддержали белых.
— Так. никто никого не поддерживал.
— Все равно враги! Должны были поддержать красных, служить делу мировой революции. Там, Анисим, колеблющиеся. Именно колеблющиеся и безразличные всадили нам нож в спину.
— В поезде моя бывшая теща. Случайно узнал.
— Бывшая, Анисим, бывшая.
— Она тетка что надо. Революции сочувствовала.
— Ты вот что. — после некоторого раздумья произнес комиссар, — ступай пока. А мы покумекаем. Может, ты и прав.
Едва Анисим вышел, как комиссар кликнул еще двоих. Один крупный кавказец с огненным взором выкатывающихся из орбит глазами и орлиным профилем, другой — невысокий, лопоухий, с явными признаками вечного насморка.
— Вот что, ребята, — сказал комиссар. — Поезд тот взорвать надо. Так требует обстановка. Потом эту самую диверсию свалим на беляков.
— Ясно, товарищ комиссар.
— Помните, в каких местах следует заминировать рельсы?
— Не впервой.
— Анисим пойдет с вами.
— Правильно, — обрадовался лопоухий. — Он в нашем деле дока.
— Все гораздо сложнее. Анисим колеблется, неуверен в правильности решений партийных органов. В последний момент может передумать. Своих же и заложит. Так что вы его по дороге того. Лес большой, никто никогда не найдет.
— Он же наш товарищ! — поразился лопоухий.
— А коли продаст? Хочешь у белых в петле болтаться? Или лучше под расстрел? Тебя, еврея, первого пустят в расход.
Озадаченный лопоухий переглянулся с кавказцем и отчеканил:
— Все сделаем как надо, товарищ комиссар.
— Действуйте!
Оставшись один, комиссар устремил взгляд в какую-то невидимую точку. Он смотрел как бы через десятилетия, смотрел на своего почитателя Кирилла Прошкина, прозревая, что между ними теперь вечная неразрывная связь.
Давид и Рустам так же переместились в прошлое и увидели, как идут по начинающему желтеть лесу. Впереди шел Анисим, он, сын лесника, прислушивался к каждому шороху, принюхивался к запахам. Такой опытный человек в отряде незаменим, Давиду и Рустаму стало жаль расставаться с ним. Почему комиссар ему не доверяет?
— Нам следует свернуть вправо, — сказал Анисим. — Так ближе и безопаснее.
Они свернули, поскольку доверяли его интуиции, и он им доверял. В этой маленькой группе все доверяли друг другу. Анисим шел и рассуждал:
— Не боись, мужики, сработаем как надо. Я ведь в Первую мировую лучшим подрывником был. Пострадает только последний вагон, там и народа поменьше. И бывшая теща всегда в первом ездить любит.
— Слышь, Анисим, а почему ты пошел в революцию? — спросил Давид.
— Как почему? Землю обещали. Я ведь из крестьян, а когда семья разорилась, батя, Царствие ему Небесное, в лесники подался.
— Ты что про Царствие Небесное, большевик? — возмутился Рустам.
— По привычке. Я тепереча, мужики, Ленину молюсь. Перед портретом его стою, как перед иконой.
— Это другое дело, так большевику можно, — милостиво разрешил Рустам.
Одновременно он дал сигнал Давиду: «Готовься!». Анисим парень здоровый, он с обоими легко справится. Все решит внезапность.
Рустам аккуратно достал нож, но Анисим неожиданно обернулся:
— Слышите? Будто шорох невдалеке. Значит, услышали. Уже и нож у тебя наготове. Тут тебе он не поможет. Револьвер доставай! — и первым вытащил оружие.
У Давида душа ушла в пятки, он решил, что Анисим раскрыл их намерения. К счастью, все обошлось. Еще прошли с десяток метров. Тишина! Их будущая жертва лишь покачала головой: «Почудилось», и все успокоились.
Дело вроде бы уладилось, только вот пистолет Анисим держал наготове. Лес скоро закончится, впереди — железная дорога, уже слышен шум проходящего поезда.
— Братцы, я по малой нужде, — сказал Анисим. И Давиду. — Подержи-ка оружие.
Он встал у дерева к ним спиной совсем безоружный. Однако страх, что в случае даже внезапного нападения Анисим все равно сумеет справиться с ними, настолько сковал Давида, что он сразу выстрелил ему в голову. И еще раз!