Призрак большого города
Шрифт:
– Нет, спасибо, не хочу. Я не особо люблю сладкое. – И пресекла разговор ни о чем вопросом: – Так на чем мы остановились?
– Ах да… Я сказала, что уверена в вашей невиновности. В своей тоже. А еще в Левиной. Прислугу в расчет не беру. И что, вернее, кто остается? Мои родственники и любовник. Кто-то из них застрелил Костю, и я хочу узнать – кто. Исключив вас из круга подозреваемых, я помогаю следствию скорее выйти на настоящего убийцу.
Герда поразмыслила над ее словами и вынуждена была признать, что в них есть логика.
– К тому же вы мне нравитесь, – добавила
– Я другая, – твердо возразила Герда. Ей не нравился этот разговор по душам. Она вообще таких избегала, а тем более с людьми, которым не доверяла. – Так что там насчет похорон? Вы ведь хотели обсудить именно их?
– Вы не будете против, Герда, если я возьму их организацию на себя?
– Пожалуйста, только расходы давайте поделим.
– Да что там делить? Похороны будут скромными, как желал Костя.
Тут Снежана не соврала. Костя на самом деле ненавидел пышные похороны. Когда оркестр, кучи венков, большая процессия, а потом поминальный обед на сто человек. «Я бы хотел, чтоб меня тихонько зарыли, – говорил он. – На могилку положили букет полевых цветов, выпили по полстакана водки и пошли домой!»
– Да, похороны должны быть скромными, – кивнула Герда. – А в гроб его положить необходимо в определенной одежде.
– Да, конечно, закажем хороший костюм.
– Нет, он хотел, чтоб его похоронили в джинсовом пиджаке…
– Что за чудачество? Ну, хорошо, купим джинсовый…
– Нет, вы меня неправильно поняли – у Кости был любимый пиджак, и он всегда говорил, что хотел бы быть похороненным именно в нем.
– Если я возражу, что это было сто лет назад, вы не измените своего желания обрядить Константина в старье? – Герда покачала головой. – Я так и думала… Что ж, я не возражаю. Только не уверена, что те обноски, о которых вы вспомнили, все еще хранятся где-то в шкафах. В последние годы Костя превратился в страшного модника, и устаревшие вещи (в том числе из прошлогодних коллекций) раздавал или выбрасывал.
Герда хотела бы сказать, что тот пиджак от «Дольче и Габбаны» он совершенно точно сохранил, но тут им снова помешали. И на сей раз Арсений.
– Александра, я все же настаиваю на разговоре! – с этим заявлением он ворвался в кабинет.
– Не сейчас, Арсений, – ответила Снежана. – У меня, как ты видишь, гостья.
– Извините, – буркнул Морозов. Сегодня он был так же элегантен, как вчера, но одет не в классический костюм, а в брюки, полосатую рубашку и блейзер. Брюки были стальными, полоски на рубашке серыми, а блейзер голубым. Туфли также подобраны в тон, и особенно порадовали Гердин взгляд носки. Они оказались не черными и не белыми, а под цвет обуви. – Добрый день, Герда, – поприветствовал он гостью.
– Здравствуйте.
– Еще раз извините, если помешал… – Он перевел взгляд на сестру. – Обещай мне, что, когда закончишь, мы поговорим.
– Как ты меня достал! Сколько можно разговаривать?
– Пока не достигнем консенсуса.
– Мы его не достигнем, даже не надейся.
– То есть ты назло нам, своим родственникам…
Снежана не дала ему договорить:
– Арсений,
– Даша не двуличная.
– Конечно же, нет. У нее просто склероз.
– Не понимаю тебя…
– Ну как же? Мне постоянно стучит на Сашку, но тут же об этом забывает и бежит к нему, как к лучшему другу.
Арсений хотел возразить, но Снежана рубанула воздух ладонью, выражая жестом нежелание слушать.
– Все, Арсений, давай на этом закончим. Прошу тебя покинуть мой кабинет.
– Хорошо, я ухожу. И из кабинета, и из дома, и из твоей жизни… Прощай!
И, резко развернувшись, вылетел в коридор. Дверью он хлопнул так сильно, что накренилась висящая рядом с ней картина. Снежана закатила глаза. Похоже, она не восприняла слова брата всерьез.
Предположение Герды тут же подтвердилось.
– Каждый раз одно и то же, – тяжко вздохнула Мороз. – Скажет «Прощай!», гордо уйдет, хлопнув дверью, а уже на следующий день как ни в чем не бывало…
– Отходчивый, – сказала Герда.
– Зависимый, – возразила Мороз. – От моих денег. Он работает искусствоведом, получает какие-то гроши, но жить любит даже не по-княжески – по-королевски. Вот и беспокоится о наследстве. Боится остаться с голым задом.
– А вы его оставите?
– Я всем родственникам отписываю что-либо. Всем! Даже приблудной Дашке. Но им мало того, что они получат. Каждый хочет заграбастать ВСЕ! Включая Хэлен, которой небо коптить осталось чуть дольше, чем мне. Но она считает, главное – не это, а то, что она всю жизнь мне помогала. И это так. Хэлен – единственная, кто для меня что-то делал. Я благодарна ей, но завещать фирму не могу. Она ее либо разорит, либо продаст. Вот Константин вывел бы ее на новый уровень. Он умница… – И, запнувшись, добавила: – Был!
Только Герда подумала о том, что Мороз уж слишком разоткровенничалась, как дверь вновь распахнулась.
– Ни минуты покоя, – прорычала Снежана, глянув на визитершу. – Тебе-то чего надо?
Дарья (а это была именно она) зло выкрикнула:
– Зачем вы так с отцом?
– Как – так?
– Он вас любит, а вы… Выгоняете его из дома и говорите, что больше не желаете его видеть!
Мороз с кривой улыбкой слушала обвинения в свой адрес и не пыталась оправдаться. Глядя на нее, Герда вдруг испытала чувство симпатии. Да, Снежана Мороз, возможно, и большая стерва, но человек вполне достойный. И не может не вызывать уважения!
– Ты все сказала? – обратилась Снежана к Дарье, когда та захлопнула рот.
– Нет, не все! Еще я хотела выразить вам свой протест!
– С этим, девочка, обращайся в Гаагу, – рассмеялась Мороз. – Там все протесты рассматривают, а я на них чихаю. – Она зачерпнула полную ложку подтаявшего мороженого и отправила его в рот. – А концерн мой вы с отцом не получите, и не надейтесь.
– А кто получит? Ваш сексуальный утешитель? Или, может, дворецкий?
– А что, это хорошая мысль. Мне она, как ты помнишь, тоже в голову приходила. Карл со мной уже двадцать лет и предан мне, как никто… Спасибо, дорогая, что напомнила про его кандидатуру.