Призрак джазмена на падающей станции «Мир»
Шрифт:
Когда я, еще влажный от брызг воды (что недавно орошали мое тело с интенсивностью в час по чайной ложке), вышел из совмещенного санузла, Карен в своем алом халате лежала на кровати. Глаза девушки по-прежнему лучились УФ-светом, характерным для фазы обострения вируса. Она была чертовски прекрасна, а напротив нее, на экране телевизора мелькали кадры, изображавшие станцию «Мир», всю в штриховке помех, напряженные и осунувшиеся лица космонавтов, которые по-английски говорили с Землей, слышавшей лишь жалкие обрывки их слов.
— Станции — крышка, — сказала Карен, — если только Альберту не удастся ее спасти.
— При помощи саксофона? Он оснащен антигравитационным двигателем?
Карен одарила меня грозным
— Ты сам не знаешь, что говоришь, не знаешь, о чем болтаешь.
— А ты? О чем ты говоришь?
— Я говорю тебе о музыке сфер, я говорю тебе об искуплении грехов, я говорю тебе об убийстве Альберта Эйлера в тысяча девятьсот семидесятом году.
— Убийстве, правда? Ты уверена? Если мне не изменяет память, речь всегда шла о следах наркотика в его крови и несчастном случае — падении в воду в нью-йоркском порту. Признаюсь, я не специалист, но в любом случае не вижу здесь связи.
— Какой связи?
— Той самой, черт возьми. Связи между нами, станцией «Мир» и твоим саксофонистом…
Карен улыбнулась:
— Как ты думаешь, зачем он дал мне средство избавить нас от коррумпированного полицейского и двух паршивых хулиганов?
— Из безмерного уважения к закону и порядку, полагаю.
Я смутно помнил, что Эйлер поддерживал Партию черных пантер [85] в ходе событий конца 60-х годов.
— Хватит разыгрывать из себя идиота, а то как бы я в конце концов не поверила, что ты таков на самом деле. Он дал мне это в обмен.
85
Партия черных пантер, радикальная негритянская организация, боровшаяся за права чернокожего населения в США в 1960–1970-е гг.
— В обмен? В обмен на что?
— В обмен на выход из лимба, [86] из вод Ист-Ривер или с этой падающей станции, что для него означает восстановление равновесия, Баланса Справедливости, если угодно.
— Я ни черта не понимаю из того, о чем ты рассказываешь. Что это за штука с обменом? Это символический обмен? Играешь в психоанализ?
— Нет, в Откровение. Не хватает всего одного элемента, чтобы собрать всю головоломку, и тогда Альберт Эйлер сольется с бесконечностью. Мы собрали почти все, необходимое для этого фокуса.
86
Здесь: часть чистилища, местопребывание душ праведников, ожидающих искупления.
— Фокуса? Бог теперь устраивает фокусы? Он — иллюзионист из цирка «Barnum»? [87]
Улыбка Карен становилась все шире, но глаза по-прежнему смотрели куда-то внутрь, настроившись на несущую частоту ее ДНК.
— Тем вечером, в тысяча девятьсот семидесятом, Альберт дал убить себя двум мерзавцам-наркоторговцам которым он очень много задолжал. Мрачная история. Они избили его, вкололи ему смертельную дозу наркотика и бросили в воду в порту.
Я молчал на протяжении доброй минуты. События минувшей ночи вновь прошли перед моим мысленным взором.
87
«Barnum», полное название «Ringling Bros, and Barnum & Bailey Circus», одна из старейших и известнейших цирковых компаний США.
Два человека впрыснули Эйлеру смертельную дозу наркотика, а затем швырнули в Ист-Ривер. Мы тоже убили мужчину подобным образом — на другом краю океана, прямо посреди торгового порта. Между этими двумя действиями явно имелась
— Но… А коп? Какую роль во всем этом играл Месауд?
— Один коррумпированный коп из NYPD [88] обнаружил, а затем скрыл правду об убийстве, он сцапал обоих наркоторговцев, но заставил их платить ему за молчание, и так продолжалось долгие годы. Этот мерзавец досрочно вышел на пенсию, и Отдел внутренних расследований не успел схватить его за руку. Они все преспокойненько скончались от старости, за исключением одного из наркоторговцев, который до сих пор жив. Полагаю, он обретается где-то в Северной Каролине. Видишь, все сходится, каждый элемент оказывается на своем месте. Все синхронизировано.
88
New York City Police Department, (англ.),Департамент полиции Нью-Йорка.
Несколько секунд я размышлял над услышанным.
— Откуда ты все это знаешь?
— Я же тебе говорила: я принимаю все переговоры со станции. Альберт знает, как он умер, но в данном случае он абсолютно одинок. Если он хочет сбежать из лимба, ему нужны сначала жертвы, а затем снятие покрова с Тайны. Жертвы мы ему обеспечили, а снятие покрова с Тайны… именно для этого, собственно, и нужна станция «Мир». Альберт должен суметь передать оттуда сигнал на всех радиочастотах мира, вновь сыграть самые великие свои произведения.
— Почему же он до сих пор этого не сделал? Ведь у него наверняка достаточно сил, не так ли?
— Да, но в таком случае экипаж «Мира» погибнет, а станция распадется на атомы в верхних слоях атмосферы.
Ах да. Очевидно, если Богу угодно максимально усложнить и без того невозможное…
— И что же Альберт предусмотрел в качестве запасного варианта, sweetheart? [89]
Она очень ласково взглянула на меня, с мягкой, нежной улыбкой на бледно-бледно-розовых губах цвета морских кораллов. Впрочем, ее глаза по-прежнему были обращены куда-то в бесконечность внутри нее.
89
Дорогая (англ.).
— Запасной вариант — это мы, дорогой.
— Мы?!
— Да, конечно, прежде всего я, но и ты тоже. Вот увидишь, ты еще сыграешь свою роль.
— А сейчас я опять прошу тебя выражаться предельно ясно: каким образом мы можем служить запасным вариантом, заменой станции?
— Если он хочет спасти космонавтов и, тем не менее, вырваться из лимба, ему понадобится заместитель на станции. Я еще не говорила тебе, что Откровение относительно смерти Альберта Эйлера может явиться только во время взрыва в верхних слоях атмосферы. Это момент выброса сверхмощной энергии. Именно по этой причине станция сместилась с орбиты в сторону Земли. «Мир» должен погибнуть, если мы хотим, чтобы Откровение произошло.
У меня чуть было не случился серьезный нервный срыв.
— Мы. Вот уже третий раз я задаю тебе этот вопрос. Мы какого рожна делаем в этой истории?
Улыбка на губах Карен вспыхнула сильнее, и, насколько возможно, взгляд стал более пристальным.
— Ну как же, любимый, мы — антенны.
Я смотрел кадры телевизионной трансляции со станции. Крупный план — лицо одного из космонавтов, пытающегося вести диалог с Землей, — в облаке электромагнитных помех. Два других космонавта за его спиной старались с грехом пополам наладить важнейшие системы орбитального комплекса.