Призрак джазмена на падающей станции «Мир»
Шрифт:
Судя по всему, у них это не слишком-то получалось.
И музыка вместо звукового фона — звонкая, удивительно четкая и в то же время такая мрачная, происходящая из божественного источника и, вместе с тем, порожденная жизнью смертных людей; логичное соединение мелодий, основанных на западном фольклоре так же, как и на негритянских спиричуэл. И все это, вместе взятое, затем как будто пропустили через что-то вроде машины для создания звуковых эффектов. Откуда бралась эта музыка? Она постоянно накладывалась на голос космонавта и на помехи, которые его прерывали.
Сверхмощная энергия. Мы приближались к роковой черте, точке невозврата,
— Само собой разумеется, существует определенный риск, — отважилась вставить Карен.
— Риск? Не знаю почему, но мне очень не нравится, когда ты произносишь это слово.
— Однако я единственная, кому предназначено его произнести, дорогой. Итак, существует риск.
— Слушаю тебя.
— Мы — антенны, но у наших возможностей есть физические пределы. Вопрос в том, соответствуют ли они пределам станции «Мир» или нет.
— Риск, Карен.
— Риск? О, риск состоит в том, что мы внезапно умрем, зажаренные электрическим током в буквальном смысле этого слова. Согласно имеющимся у меня данным, это больше всего будет походить на спонтанное и очень мощное самовозгорание.
— Таким образом, мы рискуем умереть как трое космонавтов станции. В этом суть «фокуса»?
Карен нахмурилась, ее глаза были по-прежнему «настроены» на собственный биофотонный канал. Она казалась мне все более красивой.
— Да, ставка именно такая. Принцип обратного действия. Если мы сумеем превзойти собственные пределы, мы их спасем; если нет — мы все сгорим заживо, а Альберт Эйлер еще долго будет блуждать как призрак над водами Ист-Ривер.
До новой космической станции, падающей на Землю.
Эйлер помог нам, даже если у него самого в этом деле тоже имелась очевидная выгода. Но он позволил нам спастись как от Месауда, так и от жуликов в абиджанском порту. Быть может, он смог создать и собрать воедино все элементы соответствующей ситуации, чтобы предоставить нам способы выбраться из нее, но все это само по себе мало что значило, ведь он снабдил нас нейровирусным оружием, нести которое были способны только наши мозги, а использовать, без сомнения, — только мозг Карен.
Мы никак не можем удрать. Самое страшное, что я полностью отдавал себе в этом отчет. Карен ни к чему было давать мне детальные объяснения: ангел (пусть даже полуангел, заблудшая душа вроде Эйлера) наверняка мог изменять ход событий по собственной воле. Если мы откажемся участвовать в его затее, то, более чем вероятно, не пройдет и двадцати минут, как полиция Абиджана нагрянет в наш номер.
— Что произойдет? — спросил я невинным голосом.
Помехи перекрыли почти все изображение на экране телевизора. Станция «Мир» встретилась с первыми молекулами газа в радиационном поясе Ван Аллена. Вскоре поверхность орбитального комплекса должна была раскалиться по-настоящему. Звуки саксофона — смешение огня и стали — сопровождали падение как единственный саундтрек, достойный размаха этой катастрофы.
Карен нежно улыбнулась мне и взяла за руку, свечение ее глаз достигло небывалой доселе силы.
— Мы — антенны. Мы принимаем. Мы излучаем. Мы передаем.
— Это я знаю. Но что именно мы передаем в данном конкретном случае и для кого?
Ее улыбка могла бы взорвать мир, впрочем, не этим ли она и занималась
— Код нашей собственной ДНК. Всё, что она в себе таит в виде усиленных биофотонов, весь хлам, все ретротранспозоны, [90] всё.
90
Ретротранспозон, тип генетического элемента.
— Давай начистоту, это все равно что сказать — самих себя. Куда? Прямо на станцию, полагаю?
Ее улыбка была подобна вспышке, которая могла бы пронзить сознание всех людей мира одним молниеносным ударом.
— Речь идет о гораздо большем, нежели просто «передача самих себя». И если целью сигнала оказалась станция, так получилось потому, что она находится в точке пересечения скрытых измерений Вселенной, которые возникают из черной материи, или из dark energy. [91] Мы способны воспринять и поставить эти измерения под контроль только при помощи нашего живого, мета-кортикального, биологического света.
91
Темная энергия (англ.),в физике — гипотетическая форма энергии, которая пронизывает все сущее и увеличивает скорость расширения Вселенной.
— Поставить под контроль, ты в этом уверена?
— Боюсь, ты не понимаешь суть эволюционной телеологии, воплощающейся в жизнь в синдроме Широна-Олдиса.
— Не надо принимать меня за младенца, я прекрасно понимаю: то, что одни считают нейровирусом, для других — успешная генетическая мутация.
— Да, согласна, но какова цель этой мутации? Только не говори мне, что ты веришь в эту чушь о случайности и необходимости.
— Я верю только в то, что вижу, ты должна бы это знать. Так что объясни мне.
— Мы — навигаторы, honey. [92] Наши мозги устроены так, чтобы путешествовать в бесконечности или скорее во всех бесконечностях, число которых, вероятно, неисчислимо.
— Навигаторы?
— Как ты думаешь, почему мы тратим наше время на бегство, на путь к постоянному изгнанию? От Альберта не укрылся в том числе и этот знак. Вот потому-то он нас и выбрал.
— Выбрал! Мне нужно будет задуматься над тем, как его отблагодарить. Ведь право умереть из простой любви к искусству — это честь.
92
Милый (англ.).
— Прекрати, а то как бы ты не пробудил во мне чувство жалости. Неужели ты не понял, что мы на определенный срок — самое крошечное мгновение и одновременно вечность — зависнем между жизнью и смертью… или даже за пределами и той, и другой?
Из телевизора доносилось непрерывное бульканье, а космонавтов почти совсем не было видно за стеной помех.
И только саксофон Альберта Эйлера возвышал свой голос над шумом разворачивающейся катастрофы. Да, несомненно, это был саксофонист, который идеально подходил для данной ситуации, джазмен, созданный специально для падающей станции «Мир».