Призрак Джулии
Шрифт:
Журналист в свои двадцать восемь лет успел объехать всю Англию, Шотландию и большую часть Ирландии, он собрал небывалое количество информации о всевозможных паранормальных явлениях, выслушал сотни баек о призраках и вампирах. Поначалу ему хотелось подтвердить эти легенды фактами, самому увидеть тех призраков, бродящих в ночи, но раз за разом не происходило ровным счетом ничего, постепенно Джон терял веру, а потом и вовсе разуверился в потусторонних силах, превратившись в разрушителя легенд. Отныне его целью было найти историю и опровергнуть ее. Редакция, где работал журналист, за несколько лет успела выпустить не один сборник, в которых все легенды и мифы подвергались
Глава 2
Джон заночевал в доме мистера Нэша, старик с большой радостью выделил ему одну из трех спален. Как только журналист вошел в комнату, в нос ударило затхлостью. На белых простынях, укрывающих кровать и комод, скопилось немало пыли, да и подоконники заросли паутиной. Но Джон привык к подобным условиям, главное есть крыша над головой и матрац, остальное не столь важно.
Освободив скрипучее ложе, Даглаш улегся поверх покрывала, накрылся пиджаком и тут же уснул. Сегодня ему не снилось ничего, тогда как обычно он разглядывал сны, в которых снова и снова отправлялся в путешествия, а после выступал перед именитыми журналистами Лондона, опровергая все факты существования потусторонних сил.
Сам не замечая того, он зачерствел. Отныне чуть ли не каждое событие в своей жизни подвергал сомнению. По его мнению, все происходило по воле случая, но никак не по воле Господа Бога или хотя бы фортуны. Джона всецело поглотило дело. В нем будто прибавлялось сил, когда журналист убеждался в своей правоте, разрушив очередную легенду. И вот, Даглаш прибыл сюда, в Саффолк, чтобы в оный раз удостовериться в людской непросветленности и набожности.
О наступлении утра знаменовал соседский петух, прокукарекавший несколько раз, после чего резко замолчал. Дождь закончился, тусклое солнце пробилось-таки сквозь туман и несколькими блеклыми лучами осветило комнату.
Поскольку дом Кола Нэша был в два раза старше самого хозяина, то отовсюду раздавались скрипы, словно кто-то очень маленький беспрестанно бегал по чердаку, лазал по стенам и прыгал по лестнице. Ветки старого вяза неприятно царапали по оконному стеклу, ветер подвывал в небольших зазорах потрескавшихся рам, наполняя помещение свежестью. Но при всем при этом, Джон проснулся с ощущением полнейшего спокойствия и уюта.
Нахохлившись, столичный журналист встал, встряхнул, затем надел пиджак, потом взглянул в окно и с довольным видом принялся собираться. К этому времени заботливый мистер Кол поджарил яичницу, заварил наикрепчайшего чая, а когда вниз спустился гость, старик поспешил прогнать со стула назойливого Барри, который каким-то чудом сумел взобраться столь высоко. Пес сверлил хозяина печальным взглядом в надежде получить парочку ломтиков ветчины.
– Как вам спалось, мистер Даглаш? – проскрипел Кол, усаживаясь за стол.
– Благодарю вас за гостеприимство. Воистину, давно так хорошо не высыпался, видимо в Саффолке особенный воздух.
– Чем намереваетесь заняться сегодня?
– Конечно же, отправиться на кладбище Вестерсон. Необходимо все исследовать.
– Ах, ну да, ну да, – Нэш заправил белую салфетку за воротник и принялся за яичницу. – Что дальше? – произнес, закладывая в рот хлеб. – Напишете, что недалеко от Ипсвича обитает выживший из ума старик и рассказывает байки?
– Ну что вы, мистер Кол. Как можно? Я лишь внесу сведения в свою записную книжку, никаких имен.
– Да мне не жалко, дорогой Джон. Можете писать все, о чем пожелаете. Я уже и сам не знаю, где заканчивается правда и начинается вымысел. Одно могу сказать, если хотите проникнуться этой историей, отправляйтесь в поместье Оулдманов, там есть те, кто еще помнят.
– Обязательно наведаюсь, – после этих слов Джон небрежно бросил такую же салфетку себе на колени, подмигнул облизнувшемуся Барри и приступил к трапезе.
Двое погрузились в тишину, нарушаемую скрежетом приборов по тарелкам.
После завтрака Джон уложил все необходимое в черный саквояж: чернила, перо, книгу в кожаном переплете, куда журналист вносил основные записи и кое-какие обереги, но их он носил скорее как сувениры, подаренные всевозможными магами-шарлатанами. Была еще соль от злых духов, но сегодня Даглаш решил оставить ее в доме Нэша. Зачем носить с собой лишнее? Все же путь до кладбища неблизкий.
Он намотал на шею теплый шарф и вышел на улицу, его сразу же обдало сырым, холодным воздухом. На дворе октябрь, солнце уже не греет, да и ливни зарядили не на шутку, поэтому о тепле можно было и не мечтать, однако настроения это все же не испортило. Даглаш любил осень, ему нравилось смотреть, как природа меняет краски, как питает землю проливными дождями, в это время года на него снисходило спокойствие и умиротворение. Так и сейчас, глубоко вдохнув и медленно выпустив пар изо рта, Джон отправился к местному конюху, чтобы взять лошадь. На карете по размытой дороге не проедешь, остается только сытый мерин.
Дорогу и вправду размыло, всюду поблескивала жидкая глина вперемешку с землей. Журналист старался обходить особо крупные лужи, но ноги то и дело вязли в грязи, а иногда и скользили. Пока он добрался до дома Гарри Марлоу, его сапоги успели покрыться несколькими слоями глины, успела испачкаться и трость, с которой Джон никогда не расставался. Подойдя к забору, Даглаш увидел мелькающую фигуру за кустами дикой розы:
– Мистер Марлоу?! – крикнул он.
– Да! Кто вы? Чего хотите? – послышалось в ответ.
– Меня зовут Джон Даглаш, я журналист, остановился у вашего соседа, мистера Нэша. Мне нужна лошадь.
– Что можете оставить в залог? – голос прозвучал ближе, а вскоре из-за кустов вышел полный мужчина в летах, на нем был плащ и небывалой длины сапоги с конским навозом на подошвах.
– Тридцать шиллингов.
– Сорок и лошадь ваша.
– Согласен.
– Ждите, мистер Даглаш. Сейчас все будет.
Гарри ковыляющей походкой отправился в конюшню, а Джон тем временем осматривал здешние красоты. Листва на дубах и березах еще держалась, где-то вдалеке виднелись холмы, небо окончательно заволокло, очевидно, скоро опять пойдет дождь. От созерцания вечного отвлекло ржание, Марлоу вел гнедого мерина под уздцы, а тот мотал гривой и испускал клубы пара из ноздрей.
– Вот, прошу, – конюх отворил ворота. – Кличка Сомер, характер вполне спокойный.
– Благодарю, мистер Марлоу.
Сейчас же Даглаш оседлал Сомера, закрепил саквояж, и они неспешно двинулись в сторону дороги.
За все время в пути дождь принимался раз шесть, благо не проливной, правда ветер усилился к полудню, но и это не помешало, Джон добрался до кладбища Вестерсон к пяти часам вечера. Погост встретил гостя тяжелыми железными воротами, поросшими диким плющом. Журналист спрыгнул с коня, привязал его к дереву, после подошел к воротам. Отворить их удалось только с третьей попытки, металл издал дикий скрежет, видимо кладбище совсем заброшенное, петли успели приржаветь.