Призрак идет по Земле
Шрифт:
Потр. Вы неправы, профессор. Я много раз говорил вам, что наше открытие могло бы помочь совершенствованию мира. Мир в развитии, в движении, в поисках. Да, он противоречив. Но его нужно переделать. Именно социалисты взяли на себя этот труд. В мире есть лучшие силы. Помогите им. Вооруженные новым знанием, эти люди сметут силы угнетения.
Тенк. Красивые слова, Морис! Благие намерения. Ими, как говорят, вымощена дорога в ад. В политике нет красоты, мой друг. Я не удерживаю вас. Идите, сражайтесь! Но обычными методами. Вам я доверил бы многое. Но вы не одни. За вами толпа. Это стихия!
Потр.
Тенк. Вот и будем беречь эту кровь, Морис. Я хочу покоя.
Потр (укоризненно). О, профессор, как вы заблуждаетесь! Нет покоя в мире! Уходя с пути вихря, вы ослабляете фронт сопротивления ему и... сами страшно рискуете. Таков закон битвы!
Тенк. Что ж, пусть...
Морис уходил от профессора тихим и задумчивым.
Утром я встретился с Потром.
Всю ночь тревога не покидала меня. Вид у меня был усталый, измученный. Видимо, Морис заметил это. Открыв дверь з лабораторию, где я подготавливал серию пробирок к опытам, он поздоровался, пристально посмотрел на меня, нерешительно спросил:
– Генрих... вы что-нибудь знаете?
Я вздохнул.
– Значит, знаете?
– Я случайно слышал, был в библиотеке... Разговор с господином Шратом и с вами. Но я многое не понял... Господин Шрат искушал профессора властью над людьми, но тот был неумолим. Как и с вами...
Глаза Мориса потемнели. Он задумчиво сказал:
– Да. Этого можно было ожидать. Опасная ситуация. Фридрих Шрат никогда не нравился мне. Я не буду удивлен, если он...
– Что?
– Ах, не стоит сейчас. Надо бы уберечь профессора. Но как?.. Кстати, наши люди встречались с вашей женой.
– Когда? Где?
– радостно встрепенулся я.
– Она живет там же. У нее сын...
– Сын?!
– поразился я.
– Да, ваш сын. Георг.
– Георг... Как странно! У меня сын...
– Ей сказали, что вы живы и в безопасности. Она будет ждать. Я уезжаю из Сатданда. Здесь невозможно вести исследования. Для всего мира очень важны идеи профессора Тенка. Я обязан продолжить и завершить его исследования. А вы оставайтесь здесь. Помогайте профессору, любите его. Он чудесный человек! Мои друзья помогут вам и вашей жене уехать за пределы Сатланда, ко мне. Вы согласны?
– О Морис, это было бы счастьем!
– Это будет, Генрих. Прощайте. Ждите и берегитесь!
И вот Морис уехал.
Печаль и неуверенность воцарились в доме. Или мне так казалось?
В лабораторию зашел профессор, прошелся вдоль стендов с гистологическими образцами, дотронулся до сейфа, погладил кожухи мощных конденсаторов. Лицо его было угрюмо, выражение глаз мрачно.
Я взглянул на него, несмело сказал:
– Вы грустны, профессор? Быть может, не стоило порывать с Морисом?
Тенк вздрогнул, пристально посмотрел на меня. Помолчал. Взгляд его потеплел.
– Да, - тихо произнес он, - не стоило, Генрих. Но это неизбежность. Мы слишком разные...
– Он прекрасный человек!
– возразил я.
– Знаю!
– вздохнул Тенк.
– Но дело не в характере. На весы положено многое.
– Быть может, вы не
– осторожно промолвил я.
– Морис тоже опытен, и он не позволил бы...
– Да, - пробормотал профессор, - он не позволил бы... Но разных людей много. Получив возможность, малый злодей станет злодеем космическим... Но почему мы говорим об этом с вами? Вы ведь ничего не знаете?.. Но потерпите, друг мой. Быть может, придет доброе время...
Он попрощался и ушел к себе. Я остался наедине с приборами.
Прошло много дней. Шрат не приходил. Профессор закрылся в своем кабинете, не звал меня, не давал поручений.
Я тосковал, читал книги, иногда подумывал об уходе, но сдерживал себя, помня о последних словах Мориса.
В конце концов мое терпение было вознаграждено. А быть может, профессору наскучило одиночество? Не знаю. Но как-то вечером Тенк пришел в лабораторию, остановился возле окна. Долго глядел на темные каштаны в саду, которые медленно качались на фоне ночного неба.
– Генрих, вы, наверное, обижены?
– вдруг спросил профессор.
Я удивился и обрадовался. Вот оно! Старик не выдержал одиночества.
– Нет, - возразил я.
– Я не понимаю, почему я должен обижаться. Я обязан вам, профессор, многим...
– Пустяки, - махнул рукой профессор.
– Я просто выполнил просьбу Мориса. Но после знакомства с вами я понял, что вы прекрасный человек... Не возражайте. Этикет ни к чему. Да, вы мыслящий человек. Скромный. Вы ненавязчивы. Но вам тяжело сидеть над растворами, формулами, не понимая конечной цели исследований. Это... оскорбляет. Но таковы сейчас объективные условия. Излишнее доверие может привести к катастрофе. К вам я присмотрелся...
– И что же, профессор?
– еле дыша, спросил я.
– Я могу вам кое-что рассказать. Слова требовать не буду. Слова - ветер!
– О профессор, я никогда...
– Хорошо, хорошо, верю! Вы останетесь пока что у меня. Поможете мне подготовигь опыт. Вам я доверяю. Вы - вне партий и тенденций. Морис и Фридрих слишком политики. Посвященный в тайну должен уйти от жизни. Таково мое мнение...
– Профессор, вы все же хотите продолжить работу?
– Да. Но втайне. Мы с вами проникнем в удивительные миры. Вы не пожалеете, что избрали этот путь. Но сначала - о сущности открытия...
Заложив руки за спину, Тенк зашагал по лаборатории, глядя себе под ноги, будто что-то выискивая. Остановился возле выключателя, погасил свет.
– Вы не против, если я буду говорить в темноте?
– послышался его голос.
Я удивился, но поспешно сказал:
– Нет, профессор. Как вам угодно!
– Вот и хорошо. Люблю темноту. В ней какая-то таинственность. Когда светит солнце или лампа, все кажется обычным, будничным. А темнота... Взгляните хотя бы на эти каштаны. Видите, это уже не деревья, известные вам. В темноте они мне кажутся живыми существами. Их ветви похожи на руки, - они шевелятся во мраке, протягивают к нам бесформенные пальцы, словно умоляют о помощи, жалуются на природу - как это случилось, что им суждено оставаться на месте, без права уйти, улететь, двинуться с земли! Неподвижность и безмолвие страшная кара!