Призрак из страшного сна

Ольховская Анна Николаевна

Глава 36

Мне показалось, или парализующее поле исчезло не в тот момент, когда Павла вырубили змеюки, а на пару мгновений раньше, когда он увидел Монику?

Но именно, что на пару мгновений… И разобраться в этих мгновениях было трудно, особенно учитывая шок, накрывший меня после случившегося.

Раньше всех сориентировался Дворкин: он принялся палить вслед удалявшемуся микроавтобусу уже секунды через три после снятия блока.

Но безуспешно – по колесам он не попал… А по корпусу явно не целился, ведь там были Кульчицкие – и старший,

и младший.

Автомобиль похитителей скрылся за поворотом.

Александр прошипел сквозь зубы что-то явно нелитературное и рванул к своему джипу. Ну как рванул – попытался. Но ноги его слушались пока что не очень хорошо, то ли мышцы свело, то ли сигнал от центра управления доходил до его конечностей с трудом, но с бегом у Дворкина не сложилось. Он рухнул на землю, как-то неестественно вывернув ногу. Глухо застонал, больше от злости, чем от боли, вскочил и заковылял к джипу, крича на ходу:

– По машинам! Несколько человек останьтесь с женщинами, остальные – со мной! Надо догнать их!

Охранники послушно дернулись вслед за боссом, но из его команды на ногах смог удержаться только еще один. Он и сел за руль.

Зато прибывшие с нами парни, испытавшие на себе только последнюю атаку Павла, чувствовали себя гораздо лучше. Они метнулись в свои авто, первым бежал Федченко с глушилкой. И вот уже кавалькада джипов с визгом покрышек стартовала с места, устремившись в погоню.

Только бы у них получилось! Ведь из всего арсенала противоментальной обороны у них с собой только глушилка – экстрасенсы никуда не поехали, они обессиленно сидели на земле, а наша Лидочка вообще лежала на обочине, свернувшись в комочек и всхлипывая.

Но и рептилиям особо атаковать нечем. Вернее, некем – Павел явно в отключке, двое ранены, один – за рулем.

Я тупо таращилась вслед джипам, пытаясь сгрести образовавшийся после ментального удара кисель разума в привычный грецкий орех. Ничего более страшного я до сих пор не испытывала, даже когда меня убивали в Швейцарии. Потому что тогда я все равно могла сопротивляться, я была хозяйкой своего тела!

А здесь… Ты есть, и в то же время тебя как бы и нет. Ты можешь только наблюдать за происходящим, не будучи в силах что-либо сделать. И это еще Пашка нас просто вырубил, не превратил в послушных марионеток, как сделали это с Олегом и Мартином его новые друзья…

Но почему, почему он теперь с ними? Зачем он помог выкрасть родного отца именно в тот момент, когда Венцеслав ехал утвердить в правах его, Пашку? Что с ним сделали эти твари?!

Мне на плечо легла легкая рука, но я подпрыгнула так, словно на меня упал кирпич.

– Это я, не пугайся, – на меня смотрели широко распахнутые карие глаза, переполненные горечью и недоумением. – Варь, что происходит? Где мы вообще? И почему Арлекино… ой, Павел, конечно же… почему он вел себя так странно?

Елки-палки, и вот что мне ответить этой несчастной девчонке? Я ведь психолог, а не психиатр. А психика Моники сейчас слишком подвижна, она только что от потрясения встречи с Павлом встала на место, но еще не закреплена и может соскользнуть в пустоту в любой момент.

– А что ты вообще помнишь?

– Нас привезли в спелеолечебницу,

Паша был тяжело ранен, нас решили спрятать там. И там я его впервые увидела… – Моника мягко улыбнулась, в глазах ее засветилась нежность. – Дурачок смешной… Он все это время прятался от меня, потому что боялся… Думал, что я испугаюсь… А чего пугаться, он вовсе не страшный, он… он самый лучший! И самый красивый… А он прятался… Помню, я его поцеловала… – девушка нахмурилась и потерла лоб. – А потом… потом я спала, кажется… И когда проснулась – вдруг оказалась здесь, в машине, и там был Арлекино… и он уже не был ранен… А потом его утащили какие-то жуткие уроды! Варечка, – она растерянно обвела взглядом еле передвигавшихся людей Дворкина, измученных экстрасенсов, застывшие с раскрытыми дверцами джипы, – что происходит?

– Все будет хорошо, моя лапушка, – подошедшая к нам неслышно Марфа ласково обняла девушку за плечи и прижала к себе, украдкой смахнув со щек выступившие слезы. – Вернется наш Пашенька, живой и здоровый, обязательно вернется!

– А вы кто?

– А я его мама.

– Вы? Ой… – Щеки Моники вспыхнули, и она смущенно отвела глаза. – А я тут наговорила лишнего…

– Нет, дочушка, – Марфа нежно поцеловала девушку в висок и пригладила ее спутанные волосы, – не лишнего. Ты бы знала, как мне радостно стало от твоих слов! Ведь Пашенька, он… он даже надеяться не мог, что его можно любить!

– Потому что он – дурацкий дуралей, вот и не мог, – светло улыбнулась Моника.

Марфа повела девушку в сторону, спрашивая и отвечая, отвлекая ее, заговаривая. Именно заговаривая – фразы женщины становились все более складными, певучими, очень похожими на язык народных лечебных заговоров.

Ай да Марфа, ай да умница! Я знала, что она потомственная целительница и в поместье Кульчицких ее травами лечились чаще, чем обычными лекарствами, но ведь она, как оказалось, умеет лечить не только телесные раны, но и душевные. И напрасно Игорь Дмитриевич таскал к дочери всяких признанных светил психиатрии, надо было довериться настоящему солнышку – Марфе.

Тем более что женщина, убедившись, что эта так много испытавшая красивая девушка действительно любит ее приемного сына, мгновенно прикипела к Монике всей своей исстрадавшейся душой.

И снова мне пришлось подпрыгнуть на месте – прямо коза прыгучая я какая-то, честное слово! Ну а что делать – нервы натянуты, как струны. Вернее, их, нервов, судя по всему, вообще не осталось.

Как минимум – судя по высоте прыжка. А ведь всего-то мобильный у меня в кармане зазвонил.

Мартин… Только на его номер у меня стоит «Конфесса» Адриано Челентано.

Я не успела нажать кнопку ответа, как в ушах зазвенел встревоженный крик:

– Варя, Варенька, что у вас случилось?

– А… а почему ты решил, что…

– Варя, прекрати! Климко нервничал, попробовал позвонить Венцеславу, тот не отвечал. Телефон Дворкина тоже выключен. Что происходит?

– Ерунда у нас происходит, Мартин, – всхлипнула я.

Ну да, я очень сильная и мужественная, умею держать себя в руках, но ровно до тех пор, пока не почувствую чью-то заботу и поддержку. А уж если это любимый мужчина…