Призрак мисс Миранды
Шрифт:
Стоило немалых трудов не подгонять его эти пять минут, хотя я все время если не поглядывала на часы, стрелки которых ползли слишком медленно, то озиралась по сторонам, определяя, откуда подступали сгущавшиеся тучи.
Теперь удары волн потеряли размеренность сердцебиения и превратились в ряд тяжелых ударов по корпусу. Я не особенно нервная, но мне, как и всем сельским жителям, было свойственно здоровое уважение к штормам и переменам погоды, и я с ужасом вспомнила, что Робби родился и рос в городе и лишь недавно
— Нам выпал тот еще денек! — Он засмеялся, сбрасывая обороты двигателя. — Или, точнее, ночка? — Он искоса глянул на черные штормовые облака и пожал плечами.
Теперь, когда гул двигателя не глушил все остальные звуки, я услышала, как в море эхом отражаются не столь уж далекие раскаты грома. А в дальних грозовых тучах уже мелькали синие сполохи молний.
И тут по нам неожиданно ударил первый порыв дождя, отдельные тяжелые капли оповестили о приближении штормового ливня. В то мгновение я не обратила на это внимания, потому что Робби положил яхту на бок, разворачивая ее в сторону дома.
Он был прав, рассчитывая на прибой. Вроде все получалось. Валы вздымались и кипели густой неразберихой. Я чувствовала, что они тянут нас назад, пока Робби выжимал из «Морской нимфы» все, на что она была способна.
— Не волнуйся, — сказал Робби, когда на нас хлынул настоящий дождь; он барабанил по палубе и плясал на гребнях серо-зеленых волн. — Как нельзя лучше для урожая.
— Время урожая еще не пришло.
— Значит, ягнята пойдут в рост.
— Так считали сто лет назад.
Мне приходилось орать, чтобы перекрикивать раскаты грома. Но Робби только смеялся:
— Эта гроза уже миновала нас.
Но тут ослепительная вспышка расколола небо, казалось, прямо перед нами. Стремительный зигзаг белого пламени озарил море и наши лица, по волнам полыхнуло призрачное свечение. Я окаменела от ужаса и посмотрела на Робби. Должна признаться, кроме всего прочего, я опасалась за Робби — городской житель, он, столкнувшись с буйством стихии, испугается, а потом потеряет присутствие духа.
Но, похоже, Робби оставался невозмутим. На губах его застыла сдержанная улыбка, лицо было покрыто солеными брызгами и струями дождя, но он только раз оторвал руку от штурвала, чтобы протереть глаза. Заметив, что я смотрю на него, он весело крикнул мне:
— Розамунда, сделай одолжение! В сундучке на носу лежат дождевики. Притащи их, ладно, дорогая?
Лишь потом я припомнила, что он назвал меня «дорогая», но это не прибавило мне смелости. Сейчас для меня было важнее не размышлять над причинами его нежного обращения, а отыскать дождевики в темноте кубрика. От духоты помещения меня замутило, так что я постаралась скорее выбраться наружу.
Едва только я поставила ногу на первую ступеньку трапа, как рокот двигателя сошел
— Накинь дождевик, дорогая! И дай мне второй. Двигайся как можно быстрее, милая, а потом перехвати штурвал. Вот так! Нет, держи его крепко. Тебе придется справиться с ним. Да, вот так! Держи его, пока я не залатаю машину. Она выбилась из сил. Наверное, в нее попала вода.
Скорее всего, именно его веселый непринужденный тон заставил меня мгновенно забыть об опасности, которой мы подвергались, — двигатель вышел из строя, оставив нас в нескольких милях от берега в центре шторма, на маленькой прогулочной яхте нет рации, прибойные волны тянут нас в море, и вокруг все гремит и грохочет. Кроме того, я должна была все время сражаться со штурвалом. Я не могла развернуться к юго-западу, волосы от дождя слиплись и падали на лицо, и порывы жесткого ветра хлестали, словно мокрым полотенцем. Все силы, что еще у меня оставались, были направлены лишь на то, чтобы сквозь пелену дождя и тумана смотреть вперед в поисках благословенных белых утесов.
И тут вышедший из строя двигатель коротко кашлянул и взревел, снова захлебнулся и наконец, набрал полные обороты.
— Вот это девушка! — крикнул Робби. — А то я на мгновение уже забеспокоился! — На этот раз мне показалось, что влага, которую он вытер с лица, была потом. — Давай-ка мне! — Он перехватил у меня штурвал. — Теперь я выжму из него все, на что он способен. Только бы не заглох. Потому что если мы не войдем в устье до темноты, то можем и не найти его. А у меня нет горючего на долгие поиски.
Он скорчил гримасу при этих словах, словно посмеиваясь над собой. Как будто упоминал поход в театр, куда мы собирались отправиться после полуденной прогулки. Обняв меня за плечи, он легонько сжал их.
Примерно через полчаса начали сгущаться сумерки. Но мы по-прежнему были окружены сумятицей темно-серых валов. Я посмотрела Робби в лицо, и, встретив мой взгляд, он сказал:
— Тебе стоит укрыться в кубрике. Ты вся промокла.
Но я покачала головой:
— Останусь здесь.
— На пару со мной, — кисло усмехнулся он. И добавил: — Не волнуйся. Обещаю, что доставлю тебя домой.
После его слов я действительно перестала беспокоиться.
Лишь около половины десятого в густых сумерках я заметила, как на гребнях волн пляшут отблески света. Тут и Робби увидел их. Он испустил радостный вопль и прижал меня к себе.
— Дом! — ликовал он. — Еще десять минут — и мы будем под защитой скал. Ты нашла спасение, любовь моя! Правда, наши заботы еще не окончены. — В его смехе слышались триумфальные нотки. — Но мы спасены!