Шрифт:
Бот падал на дневную сторону Адрианы-2, окутавшись облаком плазмы. Из тридцати транспортов нашего десантного корпуса до планеты добрались только девять, остальные сейчас разлетались облаками обломков на высоких орбитах. Чего этот прорыв стоил прикрывавшим нас эсминцам и крейсерам, я даже боюсь представить, но когда речь идет о спасении императора, с потерями считаться не принято.
В ближнем космосе непосредственно над императорской резиденцией еще держалась последняя орбитальная крепость, но атакующая эскадра Роя настолько плотно связала ее боем, что помочь нашему прорыву крепость ничем не могла. В результате вся нагрузка по отражению ударов эсминцев и торпедоносцев противника легла на немногочисленные силы эскорта, которые флот смог наскрести для нашего корпуса. Итог оказался закономерен – две трети десантных кораблей
Но мой взвод пока был цел, как и почти весь наш десантно-штурмовой батальон. Командир транспорта, доставившего нас до границы атмосферы, трезво оценивал свои шансы сохранить почти безоружный корабль и жизни экипажа, оставаясь на низкой орбите Адрианы-2, где вовсю кипел бой. Поэтому, не дожидаясь приказа, он повел свой транспорт на посадку прямо вслед за нашими ботами. Очень спорный маневр. Сажать десантный корабль в гуще наземного сражения тактическими наставлениями, мягко говоря, не рекомендовалось, но другого выхода капитан второго ранга Семенов просто не видел и принял, как оказалось, единственно верное решение. Что ж, спасибо ему за то, что хоть кто-то из нашего батальона остался жив.
Я тряхнул головой, отгоняя воспоминания, и постарался сосредоточиться на текущей задаче. Неширокий наклонный штрек делал плавный изгиб и уводил меня куда-то вниз на более глубокие горизонты выработки. Наверное, за последние лет сто я первый человек, оставивший следы в тонком слое пыли этих подземных коридоров. Яркие лучи наплечных фонарей скафандра освещали картину заброшенности и запустения. Интересно, откуда здесь пыль?
Тетралит перестали добывать шахтным способом чуть меньше века назад, когда умники из Императорской академии наконец-то изобрели способ синтеза тетрала с использованием более доступных видов сырья. Вот только где она сейчас, Императорская академия, вместе с головастыми ребятами, решившими когда-то эту проблему и сделавшими дальний космос доступным для всего человечества? Нет ее, как нет и тех ученых, и того оборудования, да и самой столичной планеты тоже больше нет, если, конечно, не считать за таковую обугленный каменный шар, выжженный ядерным огнем.
Нашему батальону поставили вспомогательную задачу, хотя в той каше, что творилась на поверхности Адрианы-2, все настолько смешалось, что точно сказать, какое направление было главным, не смог бы никто. Крупное соединение наземных сил Роя стремилось подобраться к позиционному району ракетных батарей противокосмической обороны. Зенитчики поддерживали огнем орбитальную крепость и надежно защищали ее от атак вдоль границы атмосферы. Сковырнуть ракетчиков орбитальным ударом флот Роя не мог – мешала крепость. Атаки атмосферной авиации тоже не увенчались успехом по причине высокой насыщенности позиционного района средствами ПВО, и вот теперь Рой предпринял наземную атаку, а мы должны были помешать ему, пополнив изрядно поредевший пехотный полк, усиленный дивизионом тяжелых роботов, от которого, правда, тоже уже мало что осталось.
Удар по Метрополии оказался для императорской армии и флота полной неожиданностью. По данным разведки выходило, что противник не имеет достаточных сил для такой операции. То ли кто-то что-то не учел, то ли Рой поставил на карту все силы, которые смог наскрести, но удар получился столь мощным, что сразу стало очевидно – силам обороны Метрополии его не отразить. Тем не менее, флот и армия стояли насмерть. Сразу после начала атаки в колонии по гиперсвязи ушел приказ императора об отправке срочной помощи для деблокирования Метрополии. Все колонии приказ выполнили, и сейчас их объединенный флот был всего в нескольких прыжках от Адрианы, но сил держаться у защитников Метрополии уже практически не осталось. Первая и третья планеты прекратили сопротивление больше восьми часов назад, и сейчас Рой сосредоточенно обрабатывал их с орбиты термоядерными бомбами. Пока действовали подавители высокоэнергетических процессов, применение этого оружия было невозможно, но десант противника прорвался к шахтам подавителей и уничтожил их. Теперь планеты ничто не защищало, и Рой уничтожал все то лучшее, что столетиями аккумулировало человечество на планетах Метрополии.
Адриана-2 еще держалась, и мы, ее последние защитники, внушали себе, что надежда еще есть. Шахта последнего уцелевшего подавителя находилась прямо под императорским дворцом, так что пока Рой не прорвался туда, ядерный удар нам не грозил. А вот вся территория планеты за пределами двух тысяч километров от дворца уже содрогалась от термоядерных взрывов – Рой методично выжигал на ней все живое.
Точка высадки находилась на территории, контролируемой нашими войсками, так что огня с поверхности на последнем отрезке траектории можно было не опасаться, но от атак вражеской авиации нас никто защитить не мог. Командир батальона майор Чанг орал на пилотов, чтобы они как можно быстрее тянули свои машины к зоне действия наших наземных средств ПВО, но воплями мощности двигателям не прибавишь, и то слева, то справа от меня постоянно вспыхивали огненные шары гибнущих десантных ботов, а потом замолчал и майор. Мы отстреливали противоракетные ловушки, выпускали имитаторы, ставили помехи и даже сформировали некое подобие боевого строя, в котором боты могли хоть как-то прикрывать друг друга своими автоматическими пушками, но все это, по большому счету, являлось просто жестом отчаяния. По-хорошему, нас должны были защищать атмосферные истребители, выпускаемые в атмосферу одновременно с машинами десанта. Но эскортный авианосец погиб еще на подходе к планете, и истребителей не было…
Я часто вспоминал этот бой, особенно в подобные моменты, когда монотонное движение располагало к посторонним мыслям. Еще чаще он мне снился. Как мы выжили тогда? Сам я этого уже не видел. Меня ранило через пару часов после высадки, во время отражения очередной атаки Роя. Парни буквально вырезали мою полуразрушенную бронекапсулу из останков покореженного и обгоревшего «Крокодила». Близкий взрыв трехсотмиллиметровой боеголовки легкий десантный робот выдержать не мог по определению. А дальше я уже ничего не помнил. Немногие выжившие из нашего батальона рассказали мне, что когда Рой все-таки свалил орбитальную крепость и выжег императорский дворец ударом с орбиты, капитан Семенов вывез на своем транспорте прямо из-под носа у наступающих роботов Роя всех, кто чудом уцелел при обороне батареи. Взлетающий транспорт был бы непременно сбит, но к тому моменту на низкие орбиты уже прорвался флот колоний, и его крейсера прикрыли огнем набирающий высоту десантный корабль. Очнулся я на госпитальном судне сводного колониального флота, когда с кораблями Роя уже было покончено. Люди одержали решающую победу в этой войне ценой гибели Метрополии и практически всех имперских сил во главе с самим императором Константином. Да, у нас остались эскадры отдельных звездных систем, объединенные в сводный флот колоний, остались сами колонии, но это уже была не Империя.
Я продолжал спускаться все ниже. Слабая гравитация астероида сильно мешала, но я надеялся, что схема тоннелей, вытащенная за небольшую мзду из старой базы данных мелким чиновником архивной службы, не окажется полной липой, и я благополучно дойду до законсервированного пункта управления гравикорректором. Этот аппарат вмонтировали в скальную толщу астероида сразу, как только корпорация «Тетрал-дальний» приступила к разработкам. Много позже, когда шахту закрыли, демонтировать оборудование никто не стал. Его выключили, законсервировали и бросили здесь. Да, прошло сто с хвостиком лет, но что будет этому надежному, как кирпич, аппарату, рассчитанному на многие десятилетия непрерывной работы?
– Илья, что у тебя? – раздался в наушниках шлема голос моего напарника и заодно второго пилота нашего, с позволения сказать, корабля. Хотя, не будем обижать старичка, свое дело по доставке нас в эту забытую богом дыру он выполнил честно, хоть и не без сюрпризов. А что взять с малого войскового транспорта, не раз битого ракетами и снарядами Роя, латанного-перелатанного и, наконец, списанного вчистую сразу, как только война закончилась тем, что у нас называют победой.
– Иду. Тихо и пусто. Спускаюсь потихоньку. Если верить схеме, аппаратная будет на следующем горизонте.
– Ты ретрансляторы не забывай ставить почаще. У меня картинка совсем пропала и голос твой с заиканиями идет. Этот булыжник – сплошная смесь железа и никеля, а они очень неплохо глушат сигнал.
– Понял. Буду чаще кидать, – ответил я, закрепляя на стене очередной небольшой прибор, – слушай, Олег, а ведь я тебя слышу отлично. Странные тут помехи какие-то…
– Стой на месте, – голос Олега дрогнул, и я тут же замер, медленно опустив поднятую для следующего шага ногу. Хорошая привычка, намертво вбитая в подкорку за четыре года войны.