Призрак с Кейтер-стрит

Перри Энн

— Ты так думаешь?

— Не знаю. Но мы должны учитывать и это.

— Мы не должны! Питт, может, и должен, но мы знаем лучше.

— Нет, мы не знаем, Шарлотта. Мы совсем ничего не знаем. А Питт, должно быть, хороший работник, иначе он не был бы инспектором.

— Он тоже допускает ошибки… Но в любом случае инспектор сказал, что не думает, будто Мэддок вовлечен в это дело. Он просто должен перебрать все возможные варианты.

— Он сказал это?

— Да.

— Тогда, если он думает, что это

не Мэддок, почему он продолжает приходить сюда?

— Я полагаю, потому что Лили работала здесь.

— Как насчет других? Хлои и служанки Хилтонов?

— Я думаю, туда он тоже ходит. Я не спрашивала его.

Доминик, нахмурившись, смотрел на траву. Шарлотта хотела сказать что-то умное, но в голову ничего не приходило — голова была занята лишь обуревавшими ее чувствами.

Доминик срезал последнюю розу, взял ведро и произнес:

— Ну, я думаю, он либо арестует кого ни попадя, либо заявит, что это неразрешимый случай. И то и другое скверно. Я бы предпочел что-нибудь другое. — И пошел назад в дом.

Шарлотта медленно поплелась за ним. Папа, Сара и Эмили были в гостиной, и, когда она вошла вслед за Домиником, через другую дверь вошла и мама. Она увидела ведро с увядшими головками роз.

— Очень хорошо. Спасибо, Доминик. — Она забрала у него ведро.

Эдвард поднял голову от газеты, которую читал.

— Что полицейский спрашивал у тебя утром, Шарлотта? — спросил он.

— Очень немногое, — ответила она.

В действительности девушка могла ясно вспомнить лишь то, какой резкой она была, а также облегчение, которое почувствовала, когда поняла, что он не подозревает Мэддока всерьез.

— Ты была там довольно долго, — заметила Эмили. — Если он не задавал тебе вопросы, что же вы там делали?

— Эмили, не дури! — резко оборвал ее Эдвард. — Твои комментарии вульгарны. Шарлотта, пожалуйста, ответь более подробно. Мы обеспокоены.

— В самом деле, папа. Он, кажется, снова задает те же самые вопросы: о Мэддоке, в какое время он вышел, что сказала миссис Данфи… Но инспектор признал, что не верит, будто Мэддок виновен. Он просто проверяет все возможные версии.

— О!

Шарлотта ожидала, что все почувствуют облегчение, даже радость. Она не понимала, почему воцарилось молчание.

— Папа?

— Да, моя дорогая.

— Ты не рад? Полиция не подозревает Мэддока. Это все, что сказал инспектор Питт.

— Тогда кого они подозревают? — спросила Сара. — Или они не сказали тебе этого?

— Конечно, они не сказали! — Эдвард нахмурился. — Я вообще удивляюсь, как мало они ей сообщили. Ты уверена, что поняла его правильно? Может быть, ты приняла желаемое за действительное?

Все выглядело так, будто бы они не хотели ей верить.

— Нет, я не ошиблась. Он сказал это абсолютно ясно.

— Повтори в точности, что он сказал, — тихо попросила Кэролайн.

— Я не помню точно, но не ошибаюсь в том, что он имел в виду. В этом я совершенно уверена.

— Какое облегчение. — Сара отложила в сторону вышивание. Вышивала она великолепно. Шарлотта всегда завидовала ей. — Теперь, может быть, полиция не вернется.

Эмили улыбнулась:

— Нет. Они вернутся.

— Зачем, если они не подозревают Мэддока?

— Чтобы увидеть Шарлотту, конечно. Инспектор Питт обожает нашу Шарлотту.

Эдвард раздраженно вздохнул:

— Эмили, сейчас не время для легкомыслия. И нас никак не должно волновать, что там навоображают себе полицейские. Вне сомнения, многим мужчинам обычного происхождения нравятся женщины высшего класса, но люди со здравым смыслом не позволяют себе показывать это.

— Но у полиции нет реальных причин возвращаться, — пыталась убедить всех Сара.

— Это и есть самая реальная причина. — Эмили было непросто остановить. — Преступления приходят и уходят, а любовь продолжается.

— Так и есть, — мрачно хмыкнул Доминик.

— Ну, очевидно, это кто-то из преступного мира, — сказала Сара, игнорируя их обоих. — Я не понимаю, почему они вообще рассматривают вариант, что это может быть иначе. Мне даже кажется, с их стороны явно просматривается некомпетентность.

— Нет, — ворвалась в разговор Шарлотта. — Это не так.

— Что не так, моя дорогая?

— В том-то и дело, что это не кто-то из преступного мира. Они убивают, только когда у них нет другого выхода, или для того, чтобы убежать, или ради мщения, либо что-то в том же роде. Если они нападают на людей, которых не знают, то только для того, чтобы их ограбить. А Лили не была ограблена.

— Откуда ты все это знаешь?

Шарлотта осознавала, что все смотрят на нее.

— Инспектор Питт сказал мне. И это имеет смысл.

— Я не знаю, почему ты ожидаешь здравого смысла от преступника. — Саре не терпелось высказаться. — Значит, это был какой-то безумец, кто-то, кто абсолютно растлен и не понимает, что творит. — Она дрожала.

— Бедняга, — с чувством проговорил Доминик, и Шарлотту это удивило. Почему он жалеет чудовище, которое совершило ужасное убийство уже три раза?

— Оставь свое огорчение для Лили, Хлои и служанки Хилтонов, — прохрипел Эдвард.

Доминик обернулся:

— Почему? Они мертвы. А это бедное животное еще живо… по крайней мере, я так предполагаю.

— Прекрати! — выкрикнул Эдвард. — Ты пугаешь девочек.

Доминик пристально посмотрел на них:

— Прошу прощения. Хотя я думаю, что сейчас такое время, когда немного страха может спасти вашу жизнь. — Он повернулся к Шарлотте: — Итак, Питт не думает, что это какой-то негодяй из преступного мира. Что же он думает?