Призрак времени
Шрифт:
— Нептун!.. — Тони смотрел на динамики, как на чудо. — Это ж почти Земля, я там год работал!
В течение следующего часа поймали еще сигналы радиобуя 195, связанного с Титанией, спутником Урана, тоже на пределе слышимости. И это было все, Звездолет мчал мимо Солнечной почти со скоростью света, скоро уйдет из зоны связи — времени терять было нельзя.
Учли допплеровские поправки на скорость сноса, стали передавать. Голосом, компьютерными цифровыми импульсами, старой доброй морзянкой. Первую часть сообщения дал Корень:
"Внимание, Солнечная! Внимание, Солнечная! Говорит
Капитан "Буревестника" Иван Корень."
Вторую часть — на страх земным ретроградам — выдал Аскер. Грубым голосом в микрофон, набычившись, склонив лысину, как рога.
"Внимание, Солнечная, говорит Бруно Аскер, физик. Открытое нами явление звезды с обратным течением света и, вероятно, времени равно и чужеродно, и крайне важно. Мы рассчитываем… (здесь все-таки и у него, хоть он и подтрунивал над товарищами, перехватило голос, пришлось откашляться) рассчитываем врезаться в истинную невидимую Г-1830 на скорости, максимально близкой к световой. И так создать сильное возмущение, кое может привести к потере звездой Г-1830 устойчивости. Тогда это возмущение будет наблюдаемо в межзвездных масштабах. Следите как за нашим новым направлением, за указанной точкой, так и за видимой Г-1830. Вероятный год достижения Солнечной возмущения — 2143-й. Шлите сюда еще экспедицию. Прощайте.
Бруно Аскер."
Передать закодированной в морзянку и цифровые сигналы эту часть не успели: корабль вышел из зоны радиосвязи. Поэтому сообщение Кореня хоть с грехом пополам, но уловили в Солнечной, а добавленное Бруно Аскером затерялось в пустоте.
За эти часы звезда по имени Солнце заметно переместилась. Теперь они удалялись от него.
— Ничего удивительного, релятивистский эффект, — сказал Бруно. Привыкайте, это отныне наша будничность. При 0,91с мы по своему времени движемся со скоростью 750 тысяч километров в секунду…
— Ого! — Тони присвистнул.
— … и за время от пробуждения прошли добрый десяток миллиардов кэ-мэ, то есть размер Солнечной. Далее будет еще круче.
И он изложил дальнейшую программу. Она была проста: разгоняться в экономическом режиме до исчерпания запасов антигелия. Удастся достичь скорости 0,995с, а тем и 22-кратного релятивистского утяжеления. Будет с чем врезаться в ту звезду. И ускорние времени тоже. Эти поправки надо учесть и в графике Засыпание-Пробуждение…
— Хороши поправки — в десятки раз! — фыркнул пилот.
— … с приближением к Г-1830 даст
"… глупость, при которой мы останемся живы, — думал Иван, слушая физика. — Бессмысленно живы, летя неизвестно куда и зачем. Так что он прав: важно не прозевать. И не оплошать."
— Раз мы сейчас отхватили размер Солнечной системы за часы, — перебил он Аскера, — то при 22-кратном убыстрении это за десяток-другой минут, так?
— Да, — тот понял, к чему это сказано. — На все действия у звезды Г-1830… а еще неясно, что там и как и какие они будут, — у нас будут десятки минут. И на решения тоже. На такие, в которых нельзя ошибиться. На все про все.
— Хорошо, — капитан поднялся. — Сейчас регламентные работы пред долгим анабиозом. Окончательно все планировать уместней в том пробуждении.
Они принялись за эти работы.
… А Солнце уходило, удалялось, желтело и тускнело. Грустно было сознавать, что оно такая же звезда, как все другие в Галактике. Никогда оно не станет для людей — и для них — просто звездой. Уходил, удалялся их мир: девять неразличимых отсюда планет, одна из которых Земля. Голубые реки и озера, зеленые леса, горы, моря… города, дороги, ветер, синее небо… и люди, люди, множество разных людей, незнакомых — и теперь особенно дорогих.
Кондиционированный воздух звездолета с нужным процентом влажности и хвойным запахом показался им затхлым; лица товарищей — серыми.
Закончив работы, они сошлись в отсеке управления. Попитались — позволили себе такую роскошь. Еды в холодильнике осталось еще на два пробуждения в пределах суток каждое.
— Радиограммы уже должны быть на Земле, — мечтательно сказал Тони. — Хоть одна какая-то дойдет. Частоты знают. Может ответят, а?
— Они там еще долго буду раскумекивать, что к чему, — молвил Брун. Оглушителный же факт: звездолет не выозвращается в Солнечную, а проходит мимо!
— Дело не в том, — сказал Корень. — Чтобы ответить, там надо собрать сверхантенну в космосе. В сотни километров диаметром. Да не около Земли, а на орбите Плутона. Это работа на месяцы. Так что не ждите.
— Эх, под дождик бы сейчас, — неожиданно сказал Летье. — Босиком по лужам, как в детстве. "Дождик, дождик, пуще! Расти трава гуще!.."
— А на лужах от капель пузыри выскакивают, — поддержал пилота Аскер. Веселые такие. И лопаются…
Корень поднялся; лицо было твердое.
— Ладно, все. Готовиться к анабиозу.
И "Буревестник" на многие годы снова погрузился в тишину и молчание.
3. Доказательство по-вселенски
Пробуждение вблизи Г-1830, на расстоянии 5 световых дней от нее, было последним; для них в их релятивистском сверх-разгоне все дальнейшее длилось несколько часов.
— Побриться! Подчепуриться! Одеть чистое!.. — весело скомандовал Корень, когда его товарищи вылезли из баков. Сам он был выбрит, из ворота чистой рубахи выглядывала тельняшка; ее Иван хранил еще с флотской службы, одевал крайне редко — последний раз при старте "Буревестника". Сейчас он был энергичен и подтянут, глаза блестели.