Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив
Шрифт:
– Да, действительно, – пробормотал сыщик.
– Теперь и потухшая свеча становится понятной! – воскликнул Леонид. – Феликс вышел из дома именно в этот момент!
– Да, – кивнула Мари. – Тогда его и застрелили…
– Святые угодники! – воскликнула Елена, прижимая ладони к пылающим щекам. – Это снова доказывает, что мой муж не виновен! На самом-то деле он отлучался лишь после второго крика петуха, а до этого времени был с нами! – Глаза ее сияли.
– Мари, это все, конечно, чрезвычайно занимательно, – усмехнулся хозяин. – Но я в это время был у всех на виду. Это маленькое обстоятельство вы упустили из виду, не так ли? – Он широко улыбнулся, блеснув зубами.
– Да-да, вы постарались на славу, герр Зиггер… – задумчиво протянула Мари. – Вы гораздо хитрее, чем можно себе представить. О да, вас не стоит недооценивать… Алиби вы себе обеспечили превосходное. – Мари сощурилась и в упор посмотрела на хозяина. – Но новое время смерти Феликса, дорогой герр Зиггер, дает нам в руки свежие карты! У нас появляется еще один подозреваемый, который прежде легко ускользал от нашего внимания, поскольку у него было алиби. Человек, который отлучался между первым и вторым криком петуха. Более того – это единственный человек, который отлучался в это время!
Хозяин, прищурив глаза, смотрел на Мари. Ноздри его раздувались, как у разъяренного быка, в глазах плескалась холодная ярость.
– Человек, который действовал с вами сообща, – продолжила Мари, – был вашей правой рукой. Выполнял за вас все грязные дела.
Мари наклонилась вперед, будто припечатывая хозяина взглядом к креслу.
Потом медленно перевела взгляд на Штайнса.
Маклер закашлялся.
Ссутулившись, он стал оборачиваться по сторонам, будто надеясь, что Мари смотрит на кого-то другого. Нижняя губа его, казалось, еще больше втянулась внутрь.
– Штайнс, маклер? – удивленно проговорил Алексей. – А он-то тут при чем?
– О, герр Штайнс играет в этой истории не последнюю роль… – сказала Мари.
– Хурма Магнитского… – пробормотал Женька. – Что же тут творится-то?
Мари подошла к Штайнсу. Тот отстранился от нее, вжавшись в спинку стула.
– Вы позволите? – нахмурившись, она взяла двумя пальцами его измазанную красками кисть. – Красный, – хмыкнула она. – Весьма символично…
Она брезгливо отряхнула свои пальцы, отошла от Штайнса и скрестила руки на груди.
– Руки этого человека перепачканы не только красками, но и кровью, – бросила Мари сухо.
– Он убийца? – пораженно воскликнул управляющий. – Но как же так?..
– У Штайнса тоже было алиби на ложное время убийства: он все время был на сцене после второго крика петуха. А вот где он был в настоящее время убийства, в промежутке между первым и вторым? Да, кстати, и обувь у него подходящая… – Мари указала на блестящие остроносые ботинки маклера с подкованными железом каблуками.
Тот инстинктивно поджал ноги под стул, но тут же вернул их обратно.
– Не у меня одного такая обувь! – закричал он.
– Вот вы неуклюжий гиппопотам, – проворчала мадам Бриль. – Все ноги даме отдавили!
– Вы что, на основании совершенно нелепых предположений о каком-то петухе обвиняете меня в убийствах? – В голосе маклера появились визгливые нотки. – Да вы точно с ума сошли, дамочка! – Он отер со лба мелкие бисерины пота. – Да-да! Вы сошли с ума. Именно так.
– Давайте мысленно вернемся в тот вечер, – мрачно улыбаясь, проговорила Мари. – Представление окончилось, вы спустились со сцены и присели в кресло. Припоминаете?
Она подошла к камину, указала на кресло у огня.
– Вот сюда вы сели, верно?
– Да-да, он занял тогда мое любимое кресло! – подтвердил Симон. – Я еще подумал: устал человек. Пусть оттает у огня, отдохнет… Может, он, как и я, хотел косточки погреть. Или перенервничал… Все-таки игра на сцене – развлечение не для каждого!
Мари кивнула.
– А почему вы спрашиваете? – спросила Елена.
– Вам не кажется, что выбор места несколько странный? – ответила Мари вопросом на вопрос.
– А что в нем такого особенного? – удивилась Елена.
– О, как летчик и сказал, кресло стоит очень близко к камину. У самого огня! А ведь герр Штайнс несколько раз упоминал, что ненавидит живой огонь! Отчего же он внезапно изменил свои предпочтения?
Гости недоуменно переглянулись.
– Итак, зачем кому-то может понадобиться садиться поближе к огню?
Мари обвела гостей настойчивым взглядом, выдерживая паузу.
– А затем, – она подняла вверх указательный палец, голос ее стал громче, – чтобы просушить еще влажные после снега ноги! Ведь именно вы, герр Штайнс, последовали за Феликсом в прихожую после первого крика петуха! Именно вы взяли его на мушку и заставили выйти в снег, не дав надеть обуви! Именно вы убили его и вернулись, сымитировав второй крик петуха, и сразу после этого отправились на сцену, чтобы обеспечить себе алиби! – Она припечатывала слова, словно вгоняла молотком воображаемые гвозди. – Конечно же, одежда ваша была влажной от растаявшего снега, особенно штанины брюк. В холле было полутемно, а пространство сцены освещено так, что свет падал на ваше лицо, и мокрых ног во время игры не заметил никто. А вот после вы сразу же постарались привести брюки и обувь в порядок – до того, как зажгут большой свет! Потому-то вы и выбрали кресло у камина, у огня, которого прежде всячески избегали!
– Ваши объяснения звучат правдоподобно… – пробормотал сыщик. – Но зачем же Штайнсу помогать хозяину, Мари? Может быть, герр Зиггер тут вообще ни при чем? Ведь они даже не знакомы!
– О, так ли это? – хитро прищурилась Мари. Она снова повернулась к Штайнсу. – Я несколько раз видела вас выходящим из крыла хозяина! Да, возможно, вы просто осматривали дом. Но я думаю, что вы прекрасно знакомы с хозяином, при том давно… И содержимое чемодана, с которым вы приехали, предназначалось именно герру Зиггеру, хоть он и пытался сделать вид, что не знает вас. И стопки денег, которые сейчас лежат в вашем чемодане, вы получили именно от него!
– Хм, да мало ли какие финансовые дела могут быть у маклера! – вступился за него сыщик. – Может быть, он помогал хозяину с недвижимостью.
– О нет! Здесь у меня для вас еще один сюрприз, – улыбнулась Мари. – Наш дорогой маклер – вовсе даже не маклер!
– Не маклер? – схватился за голову Женька. – Посейдонова мозоль… Да что это за пиршество оборотней? Не Рождество, а бал нечистой силы!
Мари покачала головой.
– А ты не так уж и не прав, Евгений… В «Гримуаре» действительно творятся нечистые дела… – Она снова повернулась к Штайнсу, пристально посмотрела на него, будто пытаясь пронзить насквозь взглядом. – Итак, пришло время снимать маски! Вы, Штайнс, не имеете ни малейшего отношения к недвижимости!