Призрак замка Гримуар. Рождественский детектив
Шрифт:
Штайнс открыл рот и замер, уставившись на Мари маленькими колючими глазками.
– Ваша настоящая профессия – художник. Я давно подозревала, что и вы не тот, за кого себя выдаете. Ваши вечно перепачканные пальцы, тюбики краски в чемодане давно наводили меня на размышления. И не зря! Вы, герр Штайнс, имеете отношение к искусству! Самое непосредственное. Только человек, имеющий дело с картинами, знает точные размеры Джоконды, и то, что нарисована она на доске из тополя, а не на холсте. Да-да, самый простой способ узнать правду – сказать заведомо ложный факт в присутствии человека, который разбирается в предмете! Вы совершенно механически поправили управляющего, когда тот предположил, что картину можно свернуть в рулон. И выдали себя с головой!
В глазах Мари промелькнула грозная тень.
– Андре ван Мегерен – вот ваше настоящее имя! – торжественно произнесла она. – Вы, дорогой герр ван Мегерен, – художник-реставратор. И не просто художник! Вы подделываете произведения искусства! Ваш предок – знаменитый Хенрикюс Антониус ван Мегерен! 108 Нидерландский живописец, один из известнейших фальсификаторов двадцатого века. Человек, написавший гениальные подделки Яна Вермеера и Питера де Хоха…
Елена охнула.
108
Хенрикюс Антониус ван Мегерен – нидерландский живописец, портретист, один из известнейших фальсификаторов XX века, прославившийся подделкой картин художников XVII века Яна Вермеера и Питера де Хоха. Картины ван Мегерена европейские искусствоведы приняли за редчайшие образцы творчества классиков. // Материал из Википедии – свободной энциклопедии. URL:(Дата обращения 23.10.2023.)
Глаза мадам Бриль довольно сверкнули. Она кивнула и хлопнула ладонью по столу.
– Вы пошли по стопам вашего предка! – продолжила Мари. – Вы тоже не просто рисуете, вы подделываете картины. И получается это у вас это не менее талантливо, чем «Захер» у здешнего повара… В общем, ваша личность ясна. Мадам Бриль сегодня передала мне паспорт, который нашла в первый же день вашего приезда у вас в чемодане! О, вы могли бы получше позаботиться о конспирации, честное слово… – Она покачала головой. – Но вы были так уверены в полной безнаказанности, так доверяли хозяину… К тому же, вы потеряли бдительность из-за больших денег! Та внушительная сумма наличными, вознаграждение за предмет, который вы привезли в чемодане, пришлась вам очень кстати, верно? Благодаря ей вы избежали очень крупных неприятностей! То, что так долго висело камнем на ваших плечах, наконец-то оказалось позади. Что у вас там приключилось? Замучили преследователи? Да, законы черного рынка жестоки… – хмыкнула Мари. – У вас все получилось, и вы расслабились. Вы, Штайнс, пребывали в легкой эйфории и потеряли осторожность… Впрочем, и не найди мы ваш паспорт, вскоре все равно узнали бы ваше настоящее имя…
– Мама, ты нашла паспорт этого мошенника?.. Почему же ты так долго молчала? – Елена всплеснула руками.
Мари подошла к стене, украшенной рядом картин.
– А вот и связь с «Гримуаром»! – воскликнула она. – О, поверить не могу, что я была так слепа! Меня неотступно преследовала мысль, что я упускаю что-то очевидное! Просто непростительно так поздно заметить, что картины в «Гримуаре» слишком хороши! – Мари восторженно покачала головой. – Ведь это же оригиналы! Да-да, картины, которые герр Зиггер якобы унаследовал от матери, – вовсе не талантливо выполненные копии, а подлинники!
– Праматерь Ева! – воскликнул ошарашенный Женька.
– Да что вы говорите? – Сыщик резко вскочил на ноги, охнул от боли и подбежал к стене, держась за спину. – Вы уверены?
– Совершенно! Посмотрите сюда, – Мари указала на холст, на котором была изображена поглощенная в свои мысли девушка, стоящая за мраморной стойкой бара.
На заднем плане картины было нарисовано зеркало. В нем отражалась развлекающаяся толпа и сама девушка, разговаривающая с мужчиной, которого не было по эту сторону стекла. Отражения бутылок на стойке бара тоже не соответствовали реальности.
– Это Эдуард Мане, «Бар в „Фоли-Бержер“», – объяснила Мари. – Посмотрите на бутылку розового вина с левой стороны! Вы видите?..
Сыщик близоруко прищурился, подошел ближе к картине.
– Кажется, здесь написано Manet… – сказал он.
– Да! «Manet. 1882.» Это подпись самого Мане! – торжественно сказала Мари. – А значит, картина может быть или оригиналом – или незаконной копией! На легальных копиях не разрешается оставлять оригинальную подпись художника! Кроме того, существует негласное правило, согласно которому копия не должна точно повторять размеры авторского полотна. А длина и ширина этого холста в точности соответствуют оригиналу!
– Вот так номер… Если это подлинник, что же тогда висит сейчас в галерее Курто в Лондоне?.. – пробормотал Женька.
Мюллер пораженно качал головой.
– А вот Франсиско Гойя, «Портрет герцогини Альба»… – Мари двинулась дальше. – Видите, герцогиня указывает на надпись, сделанную на песке? «Solo Goya»… 109 А вот гравюра «Рождество» Мартина Шопенгауэра – видите его монограмму?
– Вот тебе и Рождество… – ошарашенно пробормотал Йозеф.
Мари повернулась к Штайнсу. Тот забился в угол и затравленно смотрел по сторонам.
109
Solo Goya (с нем. – «только Гойя») – подпись Франсиско Гойя на картине «Портрет герцогини Альба».
– Вы, герр Штайнс, берете картины у частных лиц на реставрацию, создаете мастерские копии, неотличимые от настоящих полотен, – и оставляете оригиналы себе! Потом продаете их герру Зиггеру или сбываете на черном рынке. О, и вы не единственный, кто участвует в этом грандиозном обмане! У вас целая организация! – Она снова повернулась к хозяину. Глаза ее пылали. – И во главе ее стоит никто иной, как владелец отеля «Гримуар», сам герр Зиггер!
В зале стало так тихо, что, казалось, можно было услышать шорох падающего за окном снега.
Герр Зиггер сохранял видимость спокойствия. Он сидел очень прямо, приложив ладонь к лицу. Казалось, происходящее совершенно не касалось его или же казалось ему такой откровенной чепухой, которая не стоит ни капли его драгоценного внимания. Лишь плотно сжатые челюсти и красные пятна на бледных скулах выдавали его напряжение.
Мари смерила его задумчивым взглядом.
– Впрочем, контрабанда – это лишь еще одно маленькое звено в цепи преступлений. Мы пока всего лишь сняли несколько масок… – Мари покачала головой. – Самое важное еще впереди. Вовсе не картины послужили причиной убийств, о нет… Итак, что же могло послужить мотивом для убийств? – продолжила Мари. – Мошенничество любого рода редко связано с убийствами. Аферисты, воры, контрабандисты – психологически совершенно иной типаж преступников, другая категория, особый мир с собственными законами! Так что же заставило мошенника сменить амплуа и стать на страшную кровавую тропу убийств?
Она помолчала.
– О, чувствую, мы все ближе и ближе к разгадке… – прошептал Женька, прижав руки к щекам.
– Давайте вернемся к самому началу. К той рождественской ночи, когда убили доктора. Доктор Коста тогда пребывал в чрезвычайно взволнованном состоянии духа. Я встретила его на лестнице в тот момент, когда он выбегал из вашей части дома, герр Зиггер. Он направлялся в библиотеку. Сейчас я понимаю, что доктор намеревался выяснить там нечто важное. Он был возбужден и встревожен. После посещения библиотеки он захотел о чем-то поговорить со мной. А у меня, увы, не нашлось для него времени! – Мари сглотнула ком во внезапно пересохшем горле и отвернулась. – Я совершила чудовищную ошибку! О да, тогда я еще не понимала всю серьезность происходящего! Алексей в этот момент нашел очередную записку от привидения. К тому же мы были заняты украденными предметами, которые внезапно появились на каминной полке. Да, внимание мое было поглощено совсем другим. И тогда доктор в отчаянии кинулся к Феликсу и рассказал ему все то, что хотел поведать мне!