Призрак

Заварелли А.

— На этот раз все будет быстро, — говорит он мне, наклоняясь, чтобы достать свой член. — Мне просто нужно войти в тебя. Я хочу, чтобы ты пахла, как я. Пахла мной.

Я откидываюсь назад в его объятиях, когда ладонь его другой руки скользит по моим бедрам, скручивая материал сорочки вокруг моей талии и давая ему доступ к тому, что он хочет.

Он не ждет и не объясняет дальше. Он просто скользит в меня и трахает прямо там, на коленях, мы оба на краю кровати.

Я не вижу его лица. Я только слышу его голос в темноте, когда он говорит мне, как

хорошо должно быть себя я себя чувствую. Как он скучал по моему телу.

— Еще не время кончать, — говорит он мне. — Прибереги это на потом. Это тебе понадобится.

Я не знаю, что это значит. Но я просто держусь за него. Мои руки обвились вокруг его шеи, пока он трахает меня быстро и с единственной целью.

Он входит в меня, его член пульсирует в течение нескольких минут, когда он наполняет меня своим теплом. Его голос спокоен, когда его губы скользят по моему горлу, а его тело расслаблено.

Он сжимает мою задницу в своих руках и еще несколько раз прижимает меня к своему паху, полностью изливаясь в меня, даже когда он обмякает внутри меня.

— А теперь я хочу тебе кое-что показать, — говорит он мне. — А потом я вознагражу тебя тем, что тебе нужно, мое милое Солнышко.

Он выходит из меня и застегивает молнию брюк, прежде чем поправить мою сорочку. Его сперма стекает по моему бедру, и он поднимает меня, оборачивая что-то вокруг меня. Шелковый халат, понимаю я.

Он вкладывает мою ладонь в свою теплую, сильную и твердую руку.

— Пойдем-ка со мной.

Что я и делаю.

***

Я никогда не была в этой части дома.

В подвале.

Там холодно и пусто. Каменные стены и простой цементный пол. Оксфорды Алексея эхом отражаются от стен помещения, похожего на пещеру, в то время как мои босые ноги впитывают холод каждого шага рядом с ним.

Его рука обнимает меня в защитном жесте. Согревая и держа меня подле себя. Мы останавливаемся у другой стальной двери. Он стучит по ней и поворачивается ко мне.

Я наклоняю голову набок и изучаю его. Он выглядит странно. Странная смесь возбуждения, гордости и нервозности на его лице.

— Не хочу, чтобы ты боялась, Солнышко, — говорит он мне. — Помни, я здесь. И я уничтожу любого, кто попытается причинить тебе боль. Это касается и людей из твоего прошлого.

Его слова заставляют меня нервничать, и я цепляюсь за его руку. Но он по-прежнему не двигается. Его другая рука поднимается и распутывает мои волосы, открывая ему мое лицо.

— Я хочу, чтобы ты знала уровень моей преданности тебе, — заявляет он. — Я не хочу, чтобы ты когда-либо сомневалась в ней. То, что я делал и буду продолжать делать, чтобы защитить тебя. Чтобы отомстить за тебя. Это темные вещи. Но эта тьма — мое бремя, и так будет всегда.

Его голос такой страстный. Он настолько полон сил, что у меня нет сомнений в том, что он имеет в виду то, что говорит.

— Покажи мне, — говорю я ему.

Он тянется к двери, крепко прижимая меня. Пригвождая меня

к своему телу, он ведет меня внутрь. Пока я не замираю от открывшегося передо мной зрелища.

Кажется, я в шоке.

Но даже после того, как я моргаю несколько раз, изображение в моих глазах не меняется.

Это Дмитрий.

Связанный, с кляпом во рту и голый на деревянной козлах. За ним стоит мужчина. Крупный мужчина. Огромный. Его рубашка снята, и все, что на нем надето, — это пара кожаных штанов. Но в комнате пахнет сексом и потом, и становится очевидно, что здесь уже произошло.

— Талия, — голос Алексея прерывает мои мысли. — Это Борис. Он будет присматривать за Дмитрием во время его пребывания здесь.

Его слова из коридора снаружи обретают для меня шокирующую ясность. Он мстит за меня. Он заставит Дмитрия страдать за то, что он сделал со мной.

Я жду, пока мой разум скажет мне, что это неправильно. Или нездорово. Или что я не должна испытывать никакого удовольствия, когда смотрю на Дмитрия, зная, что его ждет.

Но ничего из этого не происходит.

Я действительно чувствую удовольствие. Я чувствую какое-то чувство справедливости. Чаша весов наконец-то склонилась в мою пользу, хотя бы немного.

Именно из-за него я не могу никому доверять. Не испытываю никакой надежды. Из-за него я грязная и испытываю стыд. Ко мне прикасались мужчины, которые не имели на это права. Причина, по которой я изо всех сил стараюсь не смотреть в зеркало большую часть дней. Он вручил меня Арману на блюдечке с голубой каемочкой и каждый день заставлял меня желать смерти.

Поэтому меня не должно удивлять, когда мои губы растягиваются в улыбке, но это действительно удивляет Алексея. И развязывает ему руки.

— Иди, — говорит он мне. — Скажи ему все, что хочешь. Это последний раз, когда ты видишь его лицо, Солнышко.

Я делаю шаг в сторону, и Алексей не решается меня отпустить. И только тогда я понимаю, что он тоже борется с этим, по-своему. Зная, что Дмитрий уже имел меня раньше. В его глазах появляется собственнический блеск, когда они скользят по моему телу. Мое тело, наполненное его семенем и его ребенком внутри меня, о существовании которого ему еще не известно. Моя кожа, которая пахнет им. И мое лицо, которое, без сомнения, мало скрывает мои распухшие губы от его поцелуев или спутанные волосы от нашей активности.

Он отметил меня как свою собственность. Как будто для того, чтобы кинуть это в лицо Дмитрию.

Как будто ему когда-нибудь будет не все равно.

Он продал меня.

Погубил меня.

А Алексей снова собирает меня воедино. Кусочек за кусочком.

Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его в губы. А потом я даю ему то, что ему нужно.

— Пойдем со мной, — говорю я ему. — Мне нужно, чтобы ты был со мной рядом.

Мои слова лишают его беспокойства, и он берет на себя ответственность, ведя меня, чтобы поставить перед Дмитрием, чтобы я могла встретиться с ним взглядом. Его холодными, лишенными жизни глазами.