Призрак
Шрифт:
— Что за шутки! — Он заколотил в дверь.
Я вышла на другую сторону. Сквозь ручку была продета палка швабры. Мы с Трсайелем переглянулись и опрометью бросились к лестнице.
На первом этаже с грохотом распахнулись двери, из которых хлынул поток детворы. Мы побежали к спортивному залу. Из-за угла сквозь шум и гам донесся чей-то крик. Проскочив через стену, я попала в мужскую раздевалку. Двое мальчишек хлестали друг друга мокрыми полотенцами, с визгом и хохотом уворачиваясь.
Мы прошли сквозь следующую стену. Мужская душевая.
— Вернись в коридор, — сказал Трсайель, —
Мы вышли в раздевалку и услышали громкий хлопок. Мужчина, достающий из шкафчика полотенце, вздрогнул от неожиданности и стукнулся головой о металлическую полку.
— Неужели мальчишки опять раздобыли пистоны?
— Нет, это там, в кабинете химии. Наверняка эксперименты ставят, — рассмеялся другой мужчина. — Что ты хочешь, дети. Помнишь, как…
Три хлопка подряд. Крик. До одного из мужчин дошло.
— Кто-то стреляет. Боже мой! Брук! Брук!
Мы проскочили сквозь стену в женскую раздевалку. Полураздетые женщины выбегали в коридор, выкрикивая имена детей. Кто-то пытался дозвониться в полицию, кто-то кинулся к двери запасного выхода. Дверь была заперта.
— Сигнализация! — вспомнил кто-то. — Включите пожарную сигнализацию!
Девочка- подросток бросилась к щитку сигнализации, но ее опередили.
Люди лавиной неслись по коридору к выходу. Мне послышался еще один выстрел, но вокруг стоял такой гвалт, что я не могла понять, был выстрел или нет. В суматохе я потеряла и Трсайеля, но даже не огляделась по сторонам, а продолжала проталкиваться сквозь людское море.
Трсайель схватил меня за руку и потянул назад.
— Сюда. Первые выстрелы раздались в этой стороне. Еще один крик, гораздо громче, донесся из зала велотренажеров. Кричали не в панике, а от боли. Мы поспешили туда.
В углу, крича от боли, скорчилась женщина. Женщина постарше накладывала ей на ногу жгут, пытаясь остановить кровь. Играла бойкая музыка, и мужской голос бодрым тоном вещал: «Быстрее, быстрее, но не переусердствуйте — впереди крутой склон».
В дальнем конце зала, еще одна женщина рывками крутила педали тренажера. Ее била крупная дрожь, остановившиеся глаза широко раскрыты — признаки глубокого шока. Пуля слегка зацепила ей руку, и из царапины медленно капала кровь. Брызги чужой крови на лице — на соседнем тренажере мужчина, все еще опираясь на педали, откинулся на спину. Пуля попала ему в глаз. Убит.
За их спиной билась в агонии девушка, а над ней склонился мужчина в тренировочном костюме, приговаривая.
— Все будет хорошо, держись, родная. Сейчас приедут. Я огляделась по сторонам и вспомнила вырезки из газет, которые хранила Л или. Там шла речь не о простых убийствах, а о массовых. Лили хотела, чтобы ее не просто заметили, а запомнили надолго. Она замыслила не убийство паренька, который не обращал на нее внимания. Она хотела убить всех, кто не замечал ее. Всех подряд.
— Саванна!
Трсайель схватил меня за руку.
— Нет! — заорала я, пытаясь вырваться.
Он и не подумал меня отпустить — сил у него было не меньше, чем у никсы.
— Отыщи Саванну, убедись, что она в безопасности. Затем продолжай поиск. Если увидишь Лили, даже если тебе покажется,
— Знаю.
Он отпустил меня, и я рванула в сторону спортивного зала.
28
Коридоры опустели — все столпились у дверей. Вместо криков раздавались всхлипы и возмущенные голоса: «Пропустите!», «Шевелитесь!» Я же разбирала в этой мешанине звуков самые тихие: плач испуганных детей. Я постаралась не думать о том, каково малышам в этой толпе. Взрослые знали, что здесь дети, и осторожность не утратили. По крайней мере, в это мне хотелось верить. Только так я смогла заставить себя двинуться в противоположном направлении.
— Ева!
Я почти добралась до зала, когда меня окликнул Кристоф. Я разглядела в толпе его высокую фигуру.
— Где Саванна? — спросила я.
— Не знаю.
— Постой, я…
Он схватил меня за руку и не дал войти в зал.
— Она не там. Все корты пустые. Они закрылись на обед. Наверное, она в столовой. Где здесь столовая?
— Нет, Лукас привез ее недавно. Занятия сразу после обеда, а она наверняка пообедала дома. Она… рисование! По субботам она ходит в художественный кружок. В прошлом году она занималась рядом со старой школой, а после переезда записалась сюда. Студии там, в конце коридора.
Я развернулась и понеслась через толпу у выхода по направлению к студиям. Вдали взвыли сирены. Раздался выстрел. За ним еще один. Новые крики у нас за спиной.
Дверь первой студии была заперта, внутри — пусто и темно. Во второй студии пять-шесть взрослых укрылись за столами, двое пытались выломать дверь запасного выхода. Незавершенные наброски разлетелись по комнате. Мужчина средних лет швырнул мольберт в окно, но толстое стекло не поддалось. Молодой человек выбежал в коридор.
— Нет! — крикнула ему вслед женщина. — Там все перекрыто. Оставайся здесь!
Саванны в комнате не было; не было и ее сверстников. Случайно я заметила слабое мерцание в уголке. Почти как портал, но менее заметное, различимое только опытным глазом.
— Вон там! — указала я. — Она наложила на себя скрывающее заклинание.
Я подошла к неясному мерцанию и присела рядом.
— Умница, — шепнула я. — Хорошая девочка. Оставайся здесь, никуда не ходи.
В коридоре раздался новый выстрел. Слева вскрикнула женщина. В студию вошла девушка, худющая, с выпирающими костями, грязными темно-русыми волосами и прыщавым лицом.
В руках у нее блеснул пистолет.
Я начала было звать Трсайеля. Женщина рядом со мной бросилась на пол, пролетела сквозь меня и врезалась в Саванну. Скрывающее заклинание разрушилось, и я так и не успела выговорить имя ангела.
Саванна подняла голову и увидела Лили. И пистолет.
— Скорей, детка, еще раз накладывай заклинание. Прячься! Губы моей дочери шевельнулись… нет, только не связующее заклятье!
— Нет! Прячься! Скорее!
Лили повернулась к Саванне. Что-то блеснуло у нее в глазах, и я узнала ту, с которой мы встретились лишь вчера. Никса. Она не сводила взгляда с Саванны и вся светилась торжеством.