Призрак
Шрифт:
Марк задумчиво смотрел на друга, тщательно взвешивая каждое его слово. Судя по всему, он был полностью с ним согласен. Кивнув, он направился к бочонку и заглянул внутрь.
– Есть ведро или таз?
Плотный мужчина растерянно покосился на хозяина, но потом, подумав, вспомнил, что есть, метнулся к двери и через минуту принес нечто похожее на железный короб.
– Сгодится?
– Сгодится, – кивнул Марк, выливая содержимое бочонка.
Коричневый спирт, весьма похожий по цвету на коньяк,
– Здесь что-то есть, – тихим голосом предупредил он, глядя на остальных.
В штабе повисла напряженная тишина. У друзей перехватило дыхание. Словно в замедленном кино, Марк просунул руку внутрь и извлек на поверхность нечто похожее на свиток: две деревяшки, похожие на скалки, между которых было намотано светлое полотно. Со свитка на пол капал спирт.
Первым пришел в себя Петр Андреевич. Смахнув со стола ненужный хлам, он тут же извлек из-за шкафа большое оконное стекло, которое осторожно с помощью Дмитрия положил на столешницу.
Марк трепетно развернул свиток на стекле. Сгорая от любопытства, Анна встала между Марком и Петром и склонилась над свитком. Первые несколько секунд друзья молча изучали загадочные рисунки и таинственные знаки, изображенные талантливым мастером. Стойкий запах спирта, от которого кружилась голова, стал раздражать.
Дима настежь распахнул двери в подземелье, чтобы хоть как-то проветрить.
– Ну-с, что мы имеем? – Петр опустил торшер ближе к свитку и извлек из верхнего ящика стола небольшую лупу. – Посмотрим, посмотрим.
Начался внимательный осмотр. Дмитрий обошел стол, склонился над ухом Анны и едва слышно прошептал:
– Наш Петр еще и страстный любитель антиквариата. Смотри, как у него трясутся руки, это все от предвкушения чего-то необычного. Значит, вещь действительно стоящая.
– Дим, я вижу большее, – сдавленным голосом прошептала она, а в сердце закрался первобытный страх, однако возглас Петра заставил ее замолчать.
– Друзья мои, это величайшая находка. Такого мне еще не приходилось видеть. Прелюбопытнейшая вещь, хочу вам сказать.
Марк недоуменно перевел свой взгляд со свитка на раскрасневшегося друга.
– Что ты видишь?
– Это настоящая кожа, на которой в виде татуировки нарисованы знаки. Если смотреть целиком, то это картина. Но если рассматривать частями, то вашему взору предстанут фрагменты с отдельными изображениями. По сути, это либо послание, либо карта, точного определения я не знаю.
По мере того, как он говорил, ошарашенная Анна, с ресниц которой капали слезы, медленно отступала к стене.
Прикрывая рот руками, она подавляла внутренний крик от ужаса, что нарастал с каждой секундой в ее сердце.
На свитке были изображены три ели. Одна высокая и две по бокам, поменьше. Внизу у корней, на пригорке, стоял белый волк, вожак стаи. Черные глаза зверя смотрели вперед. У широких лап, среди травы и цветов, лежал крупный алмаз. Белый волк был спокоен, хотя и опасен.
– Не понимаю, с чего ты решил, что это карта? По мне так простой рисунок, искусная «татушка», ничего особенного, – усмехнулся Дмитрий, потирая подбородок.
– У меня другой вопрос, – перебил его Петр, – зачем делать татуировку на коже молочного поросенка? В том, что это кожа именно поросенка, а, скажем, не теленка, видно невооруженным глазом. И потом, как ее делали на живом животном? Это теоретически невозможно. Ужасно больно, да не каждая свинья будет стоять смирно.
В этот момент Марк медленно снял с правой руки перчатку. Незаметно от остальных коснулся свитка и закрыл глаза. Его ударило словно током. Яркий фрагмент врезался в мозг, оседая в сознании. В следующую секунду Марк отпрянул от стола как от ядовитой змеи.
Его взгляд встретился со взглядом Анны. В этот момент она буквально физически почувствовала его ужас. Холодный и пронизывающий до самых костей.
– Это не кожа поросенка, – прошептал он, не отрывая напряженного взгляда от ее лица.
– Не поросенка? А чья же тогда?
Петру стало интересно. Размахивая руками, он едва не разбил лупу о край стола. Ситуация его будоражила, и он хотел знать ответы на все вопросы.
– Эта кожа со спины семерых человек, – голос Анны звучал как приговор, – семерых взрослых мужчин, которые были еще живы, когда мастер выводил на их спинах татуаж.
Она смотрела вперед, на Петра. Ее огромные распахнутые глаза и распущенные волосы теперь смотрелись несколько зловеще. Каждое слово, которое она произносила, резало слух словно острым ножом.
– Это были заключенные, рабы по сути. Их держали под землей в кандалах. Ни лучика света, ни капли надежды.
Они были обречены. Их выводили по одному, затем вливали в горло спиртное, чтобы отключить и без того мутное сознание. Потом бросали на скамью и выбирали участок кожи, который был более пригоден. Затем следовали многочасовые старания татуировщика.
– Но откуда тебе это известно? Что за черт?!
Изумлению Петра не было предела. В растерянности он переводил свой затравленный взгляд то с бледного лица девчонки, то на застывшее лицо Марка. На помощь другу пришел Дмитрий. Широкая ладонь легла ему на плечо, а вместе с тем и еле слышная фраза:
– Не мешай ей, пусть говорит. Все вопросы после.
В этот момент хозяин дома чувствовал себя участником какого-то бредового театра. Все актеры играли свои роли, но в полном тумане и по сценарию, который не был прописан в сюжете.